Одно из обличий дьявола, служащее зрительной метафорой его сущностного определения как князя смерти – «имеющего державу смерти». Теологическое и отчасти психологическое обоснование такой личины дьявола мы находим у испанского проповедника 16 в. Луиса да Гранады: дьявольское «тайное уродство и безобразие ... хорошо и ясно показывается телом мертвого человека. Ибо вы знаете, что смерть есть ветвь, исходящая из ствола и корня греха; как с человеком грех вошел в мир, так смерть вошла в мир с грехом... Вид тела мертвого человека ... так странен и ужасен, что и мать, и жена, видя свое дорогое дитя или своего мужа испустившими дух, стремятся как можно скорее похоронить тело, которое они прежде так любили».
Существовало убеждение, что демоны обладают определенной властью над мертвым телом: они могут на какое-то время вселяться в него и тем самым изображать, что мертвец жив. Этот процесс, однако, не имеет ничего общего с подлинным чудом воскрешения, которое способен явить лишь Бог. Живой труп, движимый демоном, – лишь пародия на жизнь, и это доказывается тем, что по выселении демона из трупа он оказывается разложившимся: процесс гниения шел с момента смерти, но демон-иллюзионист заставил людей его не замечать. Цезарий Гейстербахский повествует о клирике, обладавшем исключительно сладким голосом; однако некий монах, услышав его, заметил: «Это нечеловеческое пение. Оно исходит от дьявола», – и оказался совершенно прав: изгнанный демон оставил на полу тело давно умершего клирика, которое мгновенно разложилось. Цезарий далее выражает уверенность, «что демоны в аду подвергают тяжелейшим мукам души людей, чьи тела они оживляют таким образом».Вариант того же сюжета об оживлении трупа – в ренессансной легенде об Агриппе Неттесгеймск ом: однажды, уйдя из дому, Агриппа опрометчиво оставил открытой комнату с магическими книгами; его жена провела туда знакомого школяра, который, прочитав заклинания из книги, случайно вызвал дьявола; дьявол спросил, чего хочет школяр, но не получив ответа от перепуганного студента, задушил его. Вернувшийся Агриппа, не желая быть обвиненным в убийстве, заставил демона вернуть студента к жизни ровно на столько времени, сколько ему понадобится, чтобы уйти из дому. Школяр, ожил, вышел из дома и, пройдя немного по улице, упал замертво.
Из способности демонов принимать любой, за некоторыми исключениями, облик вытекала опасность, что любой человек в принципе мог обернуться демоном, принявшим его облик. Средневековая Европа жила в постоянном страхе подобных демонических подлогов – страхе, что любой из ближних может на поверку оказаться переоблаченным демоном, который умел не только принять чужую личину, но и избавиться от подлинника. Легенды о таких подлогах многочисленны. Так, согласно Томасу из Шантемпрэ, в 1256 году в Брабанте дьявол уносил из постели опасно заболевших женщин, заменяя их копиями – «ложными телами» (figmenta); затем эти симулякры умирали, а улетевшие с дьяволом женщины выздоравливали и превращались в его слуг. К особенно распространенным фобиям такого типа относился родительский страх подмены ребенка. Ходили ужасающие легенды о детях инкубов и суккубов, о Wechselkinder – детях-оборотнях, которых дьявол подбрасывал родителям, предварительно похитив их ребенка и которые на самом деле были лишь личиной демона.
Лютер верил, что демоны-водяные подстерегают женщин в реках и озерцах, затаскивают их под воду, брюхатят и держат там, пока жертва не родит им ребенка; затем демон подкладывает этого ребенка в колыбель какой-нибудь матери, а ее собственного ребенка удаляет. Эти дети-оборотни (Wechsebдnge или Kielkropfe, как называет их Лютер) обычно уродливы и не живут долее 17-18 лет. Любопытно, что Лютер рекомендует их все-таки крестить, поскольку в первые годы их жизни нельзя утверждать с уверенностью, что они – оборотни: единственный их признак – они высасывают у матери все молоко, так что она становится «сухой», – нельзя считать решающим .
Большой популярностью пользовалась легенда о святом Стефане. Некая благочестивая галилеянка родила сына Стефана, но Сатана во время семейного праздника похитил его из колыбели и перенес в другой город, где его вскормила собака, белая сука, которая сказала (sic!) Юлиану, местному епископу, чтобы он заботился о ребенке, ибо он послан Богом. Однажды Натаниэлю (так назвал ребенка Юлиан) явился ангел, который объяснил ему, чт у с ним произошло, и повелел вернуться к настоящему отцу. Вернувшись в свой родной дом, Стефан обнаружил там двойника – демона-оборотня, который, завидев настоящего Стефана, завопил от ужаса и, преследуемый Стефаном, бежал.
Демоны могут являться в облике умершего человека, как, например, демон-суккуб, известный по истории, рассказанной Никола Реми в его «Демонолатрии». В 1581 г. в деревне Далем, близ Лимбурга, пастух Пьеррон (имевший жену и дочь) полюбил юную соседку, которая на самом деле оказалась демоном Абраэл ем. Демон потребовал от пастуха, в знак его полного самоотречения, принести в жертву свою дочь и дал Пьеррону отравленное яблоко, которое он должен был отдать дочери; дитя, откусив от яблока, упала мертвой. Отчаяние жены так потрясло Пьеррона, что он бросился к Абраэль и стал умолять ее вернуть жизнь ребенку. Демон согласился, но при условии, что Пьеррон попросит его об этом стоя на коленях и воздавая ему такие знаки поклонения, которые подобают лишь Господу Богу. Пьеррон пал на колени, произнес требуемые слова, и мертвое дитя вскоре открыло глаза. Ее немедленно начали растирать и согревать; девочка встала на ноги и заговорила. Она была такой же, что и прежде, но выглядела более худой и бледной, с глубоко запавшими глазами; движения ее казались неестественно тяжелыми. Прошел год, и демон, оживлявший девочку, покинул ее со страшным шумом, а тело ее рухнуло на землю. «Тело девочки, издающее невыносимую вонь, крючьями вытащили во двор и зарыли в поле».
Душа человека может уже страдать в аду, а тело, оживленное дьяволом, вести на земле преступную жизнь, – у Данте именно так обстоит дело с предателями, которые становятся оборотнями после первого же преступления:
...Едва предательство свершила ... душа, вселяется тотчас
Ей в тело бес, и в нем он остается,
Доколе срок для плоти не угас.