20 сентября 1754 года у Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны родился сын нареченный двоюродной бабкой, Императрицей Елизаветой, - Павлом. Она взяла в свои руки заботу о ребенке, желая дать ему подобающее воспитание: младенец был забран от матери и отдан на попечение мамушек и нянюшек. Под надзором женской дворни мальчик жил до 1760 года, когда к нему приставлен Елизаветой обер-гофмейстер его высочества Никита Иванович Панин - руководивший с тех пор воспитанием Павла.
Рождение после девяти лет брака вызвало слухи, что отец ребенка не Петр Федорович, а офицер, граф Сергей Салтыков (впоследствии Екатерина в записках выскажет прозрачные намеки на отцовство Салтыкова). Слухи казались тем более правдоподобными, что роман великой княгини разворачивался почти открыто. Вероятно Елизавета желая рождения у великокняжеской четы сына, поощеряла связь Екатерины и Салтыкова. Официально Павел -сын Петра Федоровича, и это представлялось более важным, чем вопрос отцовства, ибо с ним связывались судьба династии.
«Императрица Анна Иоановна (гравюра)»
После смерти Петра I престолонаследие в России оказалась весьма запутанно: в 1722 году издан Устав, согласно которому "правительствующий государь" назначал наследника по собственному усмотрению; однако в широких слоях населения было живо представление о порядке наследования престола по мужскому первородству и история России XVIII в. есть переплетение старых и новых принципов престолонаследия. Со смертью Петра II в 1730 году оборвалась мужская линия дома. Приглашенная "верховниками" герцогиня Анна утвердила на престоле потомков старшего брата Петра царя Ивана Алексеевича. С тех пор между двумя ветвями династии велась борьба за обладание короной.
В октябре 1740 года Анна Иоановна назначила наследником внучатого племянника, младенца Иоанна Антоновича, сына принцессы Мекленбургской и герцога Брауншвейгского. Это вызвало недовольство - мало кто помнил болезненного царя Ивана, заслоненного фигурой Петра, и было непонятно - почему предпочтение отдано не популярной царевне Елизавете, а чужеземному младенцу. Регентом при нем был объявлен Э. Бирон, а после его свержения, правительницей стала мать младенца, Анна Леопольдовна. Любопытно, что когда Б. Миних вел гвардейцев арестовать Бирона, они были уверены, что участвуют в перевороте в пользу Елизаветы. Поэтому низложение Иоанна Антоновича 25 ноября 1741 года восприняли как долгожданный и справедливый акт. Провозгласив себя Императрицей, Елизавета восстанавливала на престоле потомков Петра I на "наследный родительский наш всероссийский престол". В предисловии к "Запискам Императрицы Екатерины II" А. И. Герцен заметил, что в череде лиц, на российском троне "именно Елизавета Петровна представляет законное начало". Однако законность прав была далеко не бесспорной - свергнув царствующего монарха Елизавета нарушила действующее законодательство, притом что сама в 1730 году присягнула в верности наследнику, который будет определен Анной Иоановной. В этом отношении появление Елизаветы на престоле не легитимно, несмотря на близость "по крови" к Петру.
« Портрет Императрицы Елизаветы Петровны. (Холст, масло)»
Елизавета ощущала шаткость положения, и с момента воцарения вопрос о том, что делать с Иоанном Антоновичем, был для нее едва ли не самым тяжелым. Предполагалось выслать их в Брауншвейг с соблюдением "должного почтения, респекта и учтивости". Брауншвейгское семейство отправили по назначению, задержав на время в Риге и Динамюкде, где за ним установили усиленный надзор. Затем осознав, как опасен находящийся на свободе и за границей Иоанн Антонович, Елизавета меняет решение, и в 1744 году ссылает семью в Холмогоры, что в 70 верстах от Белого моря. Здесь в доме местного архиерея брауншвейгское семейство в строжайшей тайне и полной изоляции проводит несколько десятилетий. Рождение у Анны Леопольдовны принцев Петра и Алексея, внушает Елизаветае беспокойство, и делается все, чтобы весть о появлении двух претендентов на престол не вышла за стены дома в Холмогорах. Иоанн содержится в неизвестности отдельно от родителей. Само имя его предано забвению (в документах его велено упоминать не Императором Иоанном, а принцем Григорием). 12 лет спустя, проведав о замыслах по его освобождению, Елизавета распорядилась перевести Императора в Шлиссельбург с особыми мерами предосторожности, дабы "о вывозе арестанта" никто не узнал.
Для укрепления династии Елизавета выписала сына старшей сестры Анны от брака с герцогом Голштинским, 14-летнего Карла-Петра-Ульриха. В феврале 1742 года он доставлен из г. Киля в Петербург, в ноябре крещен в православие с именем Петра Федоровича и торжественно провозглашен наследником Елизаветы. В 1745 году она женит великого князя на принцессе Софии-Августе-Фредерике Ангальт-Цербстской, в православии Екатерины Алексеевны. В Петре Федоровиче Елизавета надеялась найти продолжателя на троне петровского рода, но скоро разочаровалась - герцог оказался физически и умственно отсталым, удивлявшим окружающих грубым и вздорным характером, пристрастием к детским забавам и самыми низменными наклонностями. Не подготовленный к семейной жизни с Екатериной, всячески ее третировал, пьянстовал и развлекался на стороне.
Великий князь Петр Федорович и великая княгиня Екатерина Алексеевна. 1756 г. " alt="Анна Розина де Гаск (урожденная Лисевски
Великий князь Петр Федорович и великая княгиня Екатерина Алексеевна. 1756 г. " border="0">«Великий князь Петр Федорович и великая княгиня Екатерина Алексеевна, 1756 год. »
Единственное, что его занимало - это военное дело, его кумиром был Фридрих II. В годы Семилетней войны великий князь открыто стал на его сторону. К российским делам Петр Федорович остался равнодушен, ностальгируя о "доброй Голштинии". Поэтому как только у Екатерины родился сын, Елизавета именно на него возлагает надежды: говоря словами В. Ходасевича, династические планы Елизаветы "создали над головой ребенка какой-то призрак короны „…“. В глазах многих Павел, был уже почти Императором". И этот "призрак короны" оказался для него источником бесконечных страданий "…
Первые годы после рождения Павла намерения Елизаветы не остались тайной и нашли своих приверженцев. Когда Н. И. Панин стал представлять шестилетнему Павлу иностранных дипломатов и возить на придворные спектакли и обеды, это объясняли слухами, что Елизавета готовит Павла к занятию престола. Мысль о лишении прав на него Петра Федоровича и назначении наследником Павла долгие годы выкашивалась Елизаветой и на этот счет строились разные проекты: выслать Петра Федоровича с супругой, к которой Елизавета не питала доверия, подозревая ее в склонности к интригам, или привлечь Екатерину к управлению государством при малолетнем Павле-Императоре. Необходимо было официально объявить об изменении порядка престолонаследия, на что, кстати, Елизавета имела юридические основания, поскольку в петровском Уставе 1722 года предусматривалась возможность для царствующего монарха назначить наследника, если прежний оказывался почему-либо непригодным к исполнению императорских обязанностей.
«Императрица Елизавета Петровна, 1761 год.»
Время шло. Елизавета часто болела, старела и все более отходила от дел, имея, по словам Екатерины, "решимость весьма медлительную", и перед смертью, последовавшей 25 декабря 1761 года не успела оформить своей воли относительно прав на престол. Став Императором, Петр III отказался признать сына своим наследником; более того, отрицая свое отцовство, он намеревался заключить Екатерину и Павла пожизненно в крепость. Ходили слухи о намерении Петра объявить наследником заточенного в Шлиссельбурге Иоанна Антоновича. К лету 1762 года. напряжение достигло предела и 28 июня совершился переворот.. Предполагали Петра Федоровича заключить в крепость, но 6 июля в Ропше, при весьма сомнительных обстоятельствах и в присутствии А. Г. Орлова и Ф. С. Барятинского Император скончался. В манифесте причиной смерти назван приступ "геморроидальных колик". Только это сохранило права Павла однако и при Екатерине его права по-прежнему оставались весьма ущемленными.
Великой княгине в первые годы замужества, по собственному признанию "далеко не безразличной была „…“ русская корона". Екатерина понимала, что принцесса ангальт-цербстская юридических прав на корону не имеет, поэтому при дворе Елизаветы она до поры скрывала свои вожделения, уповая на будущее мужа и сына. Однако в конце 1750 -х годов у Екатерины и близких к ней зреют планы привлечения ее к государственным делам. Так, канцлер А. П. Бестужев-Рюмин, в 1758 году предлагал Екатерине, в случае смерти Елизаветы, устранить Петра и возвести на престол Павла с назначением ее регентшей. Сама Екатерина говорила датскому посланнику, барону Остену, что "предпочитает быть матерью Императора", чем супругою, и что тогда "она имела бы более власти и более участия в управлении страной". И хотя при подготовке заговора Екатерина выступала против Императора от имени Павла, править она собиралась единодержавно.
«Переворот 28 июня 1762 года (акварель с оригинала И.-Г.-Кестнера)»
Заговор 1762 года организован, как известно, двумя группировками: одну, опиравшуюся на гвардию, возглавляли братья Орловы, приверженцы Екатерины. Во главе другой стоял Н. И. Панин. Сблизившись с Екатериной Панин не разделял, однако, ее самодержавные устремления; представляя интересы Павла, он отводил Екатерине роль регентши. Той же точки зрения придерживались и сподвижники Н. И. Панина, в том числе и княгиня Е. Р. Дашкова. Но дело не только в Павле и в его правах. С его восшествием на престол Н. И. Панин рассчитывал многое переменить в устройстве России. Один из образованнейших людей своего круга, воспитанный на идеалах Просвещения, Н. И. Панин 12 лет провел русским посланником в Стокгольме и проникся принципами шведской системы, урезавшей парламентскими учреждениями абсолютную власть короля и давшей политические права сословиям, прежде всего аристократии. Зачатки конституционности по шведскому образцу он собирался внедрить в России - с тем, чтобы со временем преобразовать самодержавие в основанную на представительных институтах монархию. К движению по этому пути призван был подтолкнуть представленный Екатерине проект "Императорского совета", ограничивавший некоторые прерогативы ее власти и в конце 1762 года ею отвергнутый. В итоге отвергнут был и "павловский" проект Н. И. Панина в целом - в борьбе группировок верх одержала "партия" Орловых, благодаря поддержке которых Екатерина была провозглашена Императрицей; поговаривали, однако, что Екатерина будто бы дала заверение в том, что после совершеннолетия Павла возьмет его в соправители.
В манифесте о восшествии на престол Екатерина объявила Павла "природным наследником престола Российского". И не в том дело, было ли это уступкой давлению Н. И. Панина и его сторонников или Екатерина не могла поступить иначе, когда значительная часть общества хотела видеть в Павле естественного в будущем обладателя трона. Парадокс, однако, заключался в том, что эта акция, узаконившая интересы Павла - сама по себе нелигитимна, ибо возведение Екатерины в императорский сан являлось узурпацией его прав на престол...После переворота Н. И. Панин стал при Екатерине II одним из советников, в 1767 году. возведен в графское достоинство, в 1763 году поставлен во главе Коллегии иностранных дел. Пользуясь расположением Императрицы и будучи ее единомышленником в государственных делах, Н. И. Панин тем не менее в том, что касалось Павла, придерживался собственных взглядов.
Портрет великого князя Павла Петровича ( Холст, масло 1761 год)
Стремясь дать великому князю соответствующее европейским стандартам образование, Панин привлек учителей, обучавших его достаточно разнообразному по тем временам набору дисциплин - арифметике, геометрии, физике, географии, истории, словесности, воинскому искусству, государствоведению, иностранным языкам, рисованию, танцам. Павел читал энциклопедистов - Вольтера, Монтескье, Дидро, Гельвеция, Деламбера, вообще его начитанность в зарубежной и русской литературе, античной классике была весьма обширна. Религиозное воспитание князя было возложено на ученого иеромонаха, впоследствии митрополита Платона. Среди учителей наиболее яркой фигурой был преподаватель математики С. А. Порошин - молодой офицер и литератор, поклонник передовых педагогических воззрений эпохи. Порошин души не чаял в воспитаннике, не разлучался с ним целыми днями, стремился привить гуманные, нравственные принципы и расширить умственный кругозор, не ограничиваясь только математическими науками.
С сентября 1764-го, весь 1765-й и отчасти в 1766 год Порошин вел дневник, где со множеством подробностей изо дня в день фиксировал все, что происходило с великим князем, - его быт, поступки, занятия, беседы, характерные словечки и т. д. В дневнике вместе с тем говорится о "домашней" жизни окружения Екатерины , записи разговоров сановников на политические и дворцовые темы, которые велись за столом великого князя. Записывал он и истории прежних царствований - от Петра I до Екатерины II. Словом, дневник Порошина - документ, "как в зеркале" отобразивший, по характеристике П. И.Бартенева, "историческую картину нашего двора и петербургского общества" 60-х гг. XVIII в. и более раннего времени. Благодаря достоверным и непосредственным записям он дает драгоценную возможность постичь внутренний мир и личность Павла в детские годы.
«Худ. Виргилиус Эриксен: великий князь Павел Петрович.»
Со страниц дневника Павел предстает живым, развитым, вдумчивым, находчивым, метким на слово, по-своему обаятельным ребенком, подверженным, правда, быстрой смене настроения, но отходчивым, добрым и доверчивым. Конечно, ему не чуждо ощущение исключительности, обусловленное строем жизни и воспитания великого князя, из чего проистекала капризность, нетерпеливостсь и т. д. Но при этом никакой неполноценности (на чем настаивали хулители Павла, искавшие уже в его детстве признаки безумия) не наблюдалось. Е. С. Шумигорский, предостерегал биографов Павла от пристрастного использования дневника: "В словах и действиях 10-летнего мальчика нельзя искать объяснения всей жизни Императора и ставить ему в строку каждое лыко в известном направлении".
Естество детской натуры Павла почувствовал и Л. Н. Толстой, обратившись в первые годы XX в. в своих занятиях павловской эпохе. Из записей Д. П. Маковицкого мы узнаем, как "Л. Н. восхищался Порошиным: „Какие подробности! Художественно описано!“ Л. Н. говорил, что ему, готовящемуся писать о том времени, чтение доставляет большое удовольствие и полезно". 16 февраля 1906 года. Маковицкий записывает впечатления Толстого от знакомства с дневником: "Очень умный, образованный был „…“. Просто милый „…“ веселый мальчик „…“ чрезвычайно любознательный „…“. 20 февраля: „Какой живой передо мной этот мальчик Павел“. 4 марта: „Чудо какой милый мальчик“. 6 марта: „Л. Н. „…“ за обедом рассказывал с восторгом и умилением о Павле Петровиче“.