Если основные события в жизни волшебника из легенд обязаны своим происхождением ритуалу, то совершаемые им подвиги восходят к обязанностям древнего целителя, шамана или колдуна, который ежедневно должен был заботиться о благосостоянии племени или общины, ограждая его от опасности своими заклинаниями, магическими формулами, обрядами и различными другими актами колдовства, основанного на внушении, а также подражательной, искупительной или принудительной магии, т.е. теми жизненно важными и, как казалось его соплеменникам, фантастическими деяниями, животворная сила которых воплощалась и воспевалась во время великих периодических, сезонных и прочих ритуалов.
В обязанности колдуна часто входило исполнение этих ритуалов в образе героя или жреца, хотя одними только ритуалами сфера его интересов не ограничивалась. Иногда на смену массовым общинным ритуалам приходили полупубличные или закрытые церемонии. Подвиги, приписываемые легендарным преемникам древнего знахаря, можно разделить на две категории. К первой категории относятся чудеса, не имеющие сами по себе практического значения и являющиеся простым проявлением магической силы. Это, к примеру, левитация и полет по воздуху, превращение в животных или способность превратить в них других людей, а также умение становиться невидимым. Все чудеса такого рода, вероятно, также происходят из ритуалов. Левитация и полеты по воздуху часто отдаленно напоминают случаи вознесения или апофеоза. Во время многих церемоний инициации переход из одного состояния в другое олицетворяется сменой масок животных или их шкур, особенно там, где доминирует тотемная система. Согласно Джейн Харрисон, то же самое относится и к умению становиться невидимым:«Исчезновение и внезапное появление героя является столь же распространенным элементом ритуала инициации, как и имитация убийства и воскресения... Оба эти элемента символизируют переход человека из одного состояния в другое» .
Итак, эти ритуальные чудеса, как правило, внешне наиболее эффектные, отделяются от основной жизненной линии мага и используются им для наглядной агитации. Однако большинство совершаемых магом чудес восходит к практическим функциям древнего целителя или колдуна, главная ответственность которого состояла в заботе о благополучии племени, клана или общества, к которому он принадлежал, или покровителей, от которых он зависел.
Чтобы успешно справиться с такой трудной задачей, профессиональный волшебник должен был прежде всего обладать огромной силой воздействия на умы своих соотечественников. Поэтому не удивительно, что шаманы сибирских и колдуны африканских племен значительно превосходят своих соплеменников в интеллектуальном, духовном или личностном развитии. Используя модную в наше время терминологию, можно сказать, что у них больше «маны», чем у большинства людей. Эта врожденная сила значительно увеличивается благодаря вере народа в ее реальность; маг также может открыто продемонстрировать свои способности, чтобы убедить скептиков и подкрепить веру людей в его могущество сверхъестественными явлениями. Если маг обладает этим важнейшим даром, он с легкостью приобретет и следующее важное качество мага – способность излечивать людей, символом которой являются такие титулы, как знахарь и целитель. Способность мага излечивать или наносить удар на расстоянии используется им во время церемоний, которые должны воздействовать на сознание пациента. Психическое воздействие иногда, но не во всех случаях, подкрепляется конкретными противоядиями и лекарствами; при этом магия, основанная на внушении, и медицинские препараты могут использоваться вместе или по отдельности. Подобные методы воздействия и сегодня приводят к поразительным случаям исцеления или, наоборот, приобретения болезни, особенно когда врач и его пациент (или жертва) твердо уверенны в эффективности своих действий. Вполне очевидно, что способность ранить человека отрицательным воздействием на его ум или тело развивается в способность убивать таким же способом, или делать и то, и другое одновременно. Далеко не столь очевидной признается претензия мага на умение оживлять умерших. Однако в легендах о магах такого рода эпизоды встречаются постоянно. Илия воскресил умершего сына вдовы; Эмпедокл с гордостью заявлял, что обладает этой способностью; клеветники рассказывали о Калиостро, что во время пребывания в России он попытался воскресить мертвого ребенка, а когда ему это не удалось, просто подменил умершего ребенка живым. Таким образом, в 18 веке возможность совершения магами подобного чуда все еще допускалась; считается, что и в наши дни шаманы нередко оживляют людей. Эта устойчивая традиция, вероятно, восходит к ритуальному воскресению царя-героя; так или иначе, независимо от ее происхождения, оживление умерших часто фигурирует в описаниях подвигов легендарных волшебников.
Несомненно, одна только способность мага управлять жизнью и смертью вызывала уважение окружающих его людей; однако еще большее значение для племени или общины в целом имела его власть над природой. Такие эпизоды, как остановка Иисусом Навином движения Солнца и Луны или утверждение сказочных колдуний, что они способны вызывать ветер, отражают первобытные представления, согласно которым главной обязанностью царя, жреца или волшебника является забота о снабжении племени пищей, а значит, о плодовитости людей, домашнего скота и растений. В этом состояла основная цель ритуалов, связанных со сменой времен года, царской властью или мифами о творении. Профессиональный маг, особенно в тяжелые для племени времена, должен был с помощью своей магии добиваться желаемых условий. Должность волшебника была сопряжена со множеством опасностей – достаточно вспомнить трагический конец пророков Ваала после их неудачной попытки вызвать дождь. Остается только гадать, скольких еще неудачливых царей и жрецов ожидала эта печальная участь? Однако и по сей день вера в способность мага управлять погодой полностью не исчезла. Законы теории вероятности обеспечивают современным заклинателям погоды довольно неплохие результаты. Неудачи же объясняются гневом богов, греховностью людей или какой-то ошибкой в проведении ритуала. Кроме того, накопленные поколениями людей наблюдения за погодой, несомненно, помогают магам-практикам предсказывать наиболее вероятное время наступления наводнений и дождей, а также наиболее благоприятные сроки для сева и жатвы. Вполне естественно было бы предположить, что обязанности мага и возлагаемая на него ответственность за судьбу сообщества обостряли его способности к наблюдению за природными явлениями.
Вряд ли можно с уверенностью утверждать, что такое качество мага как способность предсказывать будущее основано именно на его практических наблюдениях за окружающим миром, более тонком понимании существующих в мире взаимосвязей и развитой интуиции. Однако не исключено, что дар пророчества впервые появился у волшебника на менее примитивной стадии развития общества, чем умение вызывать дождь. Как только маги стали заявлять о существовании у себя такой способности, она сразу же приобрела огромное значение. Конечно, трудно отрицать, что знания о будущих событиях кажутся человеку весьма полезными. Если я знаю, что завтра умру, то сегодня я постараюсь навести в доме порядок. Если я знаю, что надвигается неприятель, то смогу подготовиться к отражению его атаки. Времени на принятие подобных мер предосторожности после оглашения предсказания обычно остается немного – вспомним хотя бы историю Макбета. Из веры в способность мага предсказывать будущее неизбежно развивается вера в его способность это будущее контролировать. По этим, а также некоторым другим, менее определенным и более абстрактным причинам, искусство предсказания поднялось на довольно высокую ступень развития. От всех прочих чудес, совершаемых магами, предсказание будущего отличается особой сложностью, разнообразием форм и закрытостью не всегда понятных широкой публике методик. Для одного только перечисления (не говоря уже об описании) всего бесконечного множества видов гаданий потребуется книга гораздо большего объема, чем настоящее издание. Тем не менее, каким бы ни был используемый в той или иной ситуации метод предсказания будущего, он почти всегда включает в себя предварительные религиозные ритуалы, варьирующиеся от масштабных костюмированных церемоний до тарабарщины в качестве заклинаний. Даже в тех случаях, когда в основе предсказаний лежит не толкование фактов, а интуиция, мы все равно наблюдаем присутствие формальных ритуалов. От жреца, изучающего на алтаре внутренности жертвенного животного до современных толкователей сновидений и предсказателей судьбы на деревенской ярмарке, от самого загадочного из пророков до самого отъявленного шарлатана – никто из обладающих даром предсказания или претендующих на него не отказывается от свиты почитателей и определенного набора ритуалов. Толкование снов и астрология, нередко упоминавшиеся в древних легендах, процветают и сегодня. Во все времена была также распространена и некромантия, тесно связанная с пятой важнейшей функцией профессионального мага – способностью повелевать духами.
Приписываемая магам способность повелевать привидениями впервые, вероятно, зародилась на основе Попыток людей общаться с душами умерших, одной из форм поклонения предкам. Немаловажную роль здесь сыграло и постоянное стремление к процветанию племени. Древние надеялись, что духи умерших защитят племя от зла, своими магическими чарами принесут ему те или иные блага, например, хороший урожай или удачу на войне, отведут от племени болезни и другие несчастья или расскажут о грядущих событиях. Желание узнать будущее, собственно, и породило некромантию как таковую, обожествив участием душ умерших самые темные и зловещие магические ритуалы – примером этого может служить эпизод, в котором Аэндорская волшебница приказала Самуилу предсказать исход приближающегося сражения с Саулом. Общение с духами, искупительное или направленное кому-либо во вред, обставлялось торжественными и нередко устрашающими церемониями, к которым и сегодня, хотя не в такой крайней форме, прибегают спириты. Весьма вероятно, что контроль над духами в узком смысле этого слова, т.е. общение со сверхъестественными существами, произошло от некромантии; но, так или иначе, магов, которые занимались этим эзотерическим искусством, существовало великое множество. В тех случаях, когда волшебники заявляли о своих контактах с привидениями, они (волшебники) нередко приписывали свои чудеса и дар предвидения направляющим их духам. Эти существа, подобно теням умерших, вызываются с помощью жертвенных ритуалов и задабриваются молитвами. В черной магии такого рода ритуалы носят большей частью зловещий характер, а в христианской их разновидности им предшествуют искупительные церемонии и молитвы, адресованные Троице, с просьбой помочь обуздать вызываемых спиритами злых духов.
Мифы о Прометее, а также Девкалионе и Пирре, рассказывают нам о еще одной способности магов, выражающейся в ритуалах, которые олицетворяют сотворение мира. Этой способностью обладали некоторые великие боги и герои, а значит, и волшебники тоже. Для магов античности она не имела особого значения, однако в Средние века многие волшебники считали это качество верхом своих амбиций. Таковы вкратце основные обязанности, возлагавшиеся на профессиональных магов и послужившие основой подвигов их легендарных представителей; к перечисленным выше способностям можно еще добавить умение находить спрятанные сокровища, но эта функция, как и помощь, оказываемая магом в сражении своему повелителю, относится скорее к категории общих усилий, направленных на поддержание благополучия племени.
Несомненно, что настоящий маг, который способен выполнить все возлагаемые на него задачи или убедить окружающих, что он эти задачи выполняет, будет играть выдающуюся роль в любом обществе: лечить больных, воскрешать мертвых, заботиться о пополнении продовольственных запасов, способствовать всеобщей плодовитости, обеспечивать успех во время охоты, рыбалки и войн, устанавливать теплые и выгодные отношения с душами умерших, демонами и божествами, даже отрицательными, и в добавок ко всему предсказывать будущее. Древнееврейские священники и пророки, упоминающиеся в Ветхом Завете, выполняли все эти функции с беспримерным рвением; также и Эмпедокл в одном из своих Фрагментов дает краткое и достаточно исчерпывающее описание способностей, которыми должен был обладать волшебник-практик в его эпоху:
«Под моим руководством вы узнаете лекарства, излечивающие болезни и возвращающие молодость; вы научитесь успокаивать дикие ветры, губительные для урожая крестьянина, и вызывать бурю по своему желанию; вы сможете повелевать небом, и по вашей воле оно будет то чистым и спокойным, то прольет на землю животворный дождь, напоив плоды земные. Вы даже научитесь возвращать к жизни умерших, которые уже стали жертвами Плутона... Мне поклоняются мужчины и женщины, желающие отыскать богатство или нуждающиеся в пророчестве...»
Как видим, Эмпедокл не упоминает общение с миром духов или контроль над ним. Он считал себя бессмертным и потому, вероятно, полагал эту способность само собой разумеющейся. В остальном же он приписывал себе все обычные для мага силы. В приведенном выше отрывке содержится и достаточно туманный намек на то, что волшебник может как сохранить урожай, так и погубить его, вызвать как хорошую погоду, так и плохую. При этом во всех мифах о магах неизменно признается опасность такого положения, и нередко маги становятся объектом мести – человеческой, дьявольской или божественной. И если герою ритуала приходилось умирать ради блага общества, мага тоже ждала подобная участь, причем, в отличие от приносимого в жертву бога, он считался виновным в преступлении против общества или духовном грехе. Если волшебник-практик пользовался черной магией для получения личной выгоды или осуществления каких-то коварных замыслов, это, конечно, влияло на чистоту его образа, но ни в коей мере не ослабляло его предполагаемых чар и того благоговейного страха, с которым к нему относились окружающие. Очевидно также, что белого мага одного племени другое племя, враждебное первому, считало представителем черной магии. Здравый смысл также подсказывает нам, что абсолютные способности, приписываемые некоторым волшебникам, должны были неизбежно испортить их, а в тех случаях, когда маг просто притворялся, что обладает тем или иным даром, ценность такого дара, конечно же, снижалась.
Чрезвычайно практичные функции, которые возлагались на волшебника племени (включая заботу о запасах пищи), в изобилии фигурируют и в различных легендах, только там они превращаются в чудесные подвиги или сверхъестественные явления, зачастую полностью оторванные от их утилитарного происхождения. В подобных случаях мы сталкиваемся с действием эстетического импульса, который заставляет нас описывать чудеса ради их самих, побуждая нас забыть или попросту не обращать внимания на их прозаическую основу. Кроме того, в легендах упоминается множество дополнительных чудес, порожденных ритуалами и оторванных от их изначального контекста. В редких случаях такого рода чудеса являются просто плодом воображения. Социальное значение профессионального мага начало постепенно исчезать из виду под наплывом сенсационных подвигов, которые стали главной темой и целью легенд. Более того, эти подвиги стали настолько доминировать в мифах, что полностью затмили их ритуальную структуру. Когда в мифы стали превращать описания жизни великих религиозных учителей, их легендарные деяния, как грибы, выросли посреди их высказываний и перевели внимание от нравственности к чудесам. И все же, за всеми историческими и мифическими героями мира магии ощущается призрак актера-жертвы, совершающего искупительный акт, а также тень реального первобытного шамана, вызывающего дождь.
Иногда просто невозможно удержаться от размышлений о возможности существования объективной реальной основы сверхъестественных притязаний различных магов и приписываемых им способностей; тем не менее, я в меру своих сил старался избегать подобных размышлений. Дело в том, что даже в тех случаях, когда существуют какие-то свидетельства в пользу реальности претензий магов на обладание волшебной силой, эти свидетельства обычно не выдерживают критики. Показания свидетелей, настроенных за или против того или иного волшебника, в равной степени предвзяты; беспристрастных же наблюдателей можно найти совсем немного. Лекки довольно точно подметил, что когда речь идет о сверхъестественных явлениях, люди либо верят в них наперекор свидетельствам, либо не верят в них, также невзирая на возможные свидетельства «за», но никогда не полагаются на сами свидетельства. Рассматривая историю каждого отдельного мага, я постарался подходить к ней с открытым разумом, хотя, конечно, этот подход вовсе не является всесильным сезамом, перед которым открываются пещеры магии; я прежде всего пытался оценить вклад того или иного мага в развитие традиции. Единственно надежной опорой под ногами исследователя колдовства или магии (или религии – сферы их взаимодействия) является тот факт, что представления о них прочно укоренились в умах людей. Именно в сфере человеческого сознания магия имеет огромное влияние.