Часть 1. Малыш.
Тьма.
Темно, тепло, сыро... одиноко...
Мерные удары где-то вдали: "бом-бом-бом"... Сумрак.
Малыш не мог пошевелиться, но, тем не менее, он, будто пробуждающееся от зимней спячки дерево, медленно приходил в себя.
Он не торопился действовать: чувствуя себя крайне беззащитным и ранимым, он решил немного отлежаться... После чего крепко уснул...
Такие моменты забытья повторялись довольно часто, пока через некоторое время Малыш не почувствовал себя более окрепшим и смог осмотреться.
Помещение, в котором он находился, не имело окон, было небольшим, чистым, но со следами пребывания в нем людей... Эти следы почему-то рождали не умиротворение и покой, а тревогу. Малыш понимал, что так не должно быть, он инстинктивно чувствовал, что ему должно здесь нравиться, но ощущение опасности не проходило: сидело где-то в душе и скреблось: тихонько, но неотступно...
Постепенно к Малышу пришла ясность мысли, и он смог более внимательно оглядеть свое жилище. Результаты его не обрадовали, а опасения подтвердились.
Место лишь на первый взгляд казалось чистым и убранным. На поверку выяснилось, что тот, кто здесь бывал до него, вряд ли радовался жизни: мусор, царапины на стенах, частички крови на полу... Малышу стало зябко... Ему хотелось кого-то позвать на помощь, он отчего-то знал, что помощь должна прийти... но кричать он не мог...
Осталось только забиться в угол и тихонько ронять слезы...
Иногда его каморку наполнял дым и странный, едкий запах. От него резало глаза, стучало в висках и тошнило... Случалось, что к запаху добавлялась какая-то странная жидкость: она текла по стенам, капала с потолка, и если попадала на кожу, то разъедала ее как кислота...
В такие моменты Малышу было так плохо, что он только и мог, что лежать на холодном полу, скрючившись от боли...
Через некоторое время он начал слышать голоса за дверью.
Особенно выделялся среди них один: резкий, злой... Малыш сам не понимал, почему, но он стремился к этому голосу, как путник, страдающий от зноя и жажды в пустыне, тянется к фляге с водой... Он тянулся к этому голосу, но одновременно страшился его...
Что было делать, как выбираться, Малыш не знал. Он чувствовал, что не готов еще преодолеть преграды, но верил, что настанет его час и он выйдет за стены этой темницы, и никогда больше не вспомнит о ней.
Наш Малыш был крепкий орешек. Он успокаивал себя тем, что и до него здесь кто-то бывал, и, раз сейчас он тут один, то, стало быть, предшественникам удалось-таки покинуть это мрачное место. Малыш верил, что есть жизнь и за стенами этого сырого, мрачного мирка, и решил бороться за эту жизнь...
Первым делом он решил проблему с отвратительным дымом, рвущимся сквозь щели в двери и в полу: подоткнул каким-то тряпьем, что валялось в углу. Дышать стало легче...
От кислотной жидкости, текущей с потолка Малыш тоже кое-как избавился, замазав трещины какой-то вязкой грязюкой, собранной по углам...
Еда. То, что он находил на полу проснувшись, его совсем не устраивало: мало, кто согласится есть протухшие объедки. Поэтому чаще всего он швырял предложенные кем-то харчи об стену... Так сильно, что она иногда чуть содрогалась... После чего откуда-то извне слышался то ли вой, то ли раздраженный, злой голос...
Малыш пугался, но был так голоден и зол, что продолжал швырять объедки...
Но однажды, проснувшись, он увидел рядом с собой вполне сносную еду. Он обрадовался этим скромным вещам как сребролюбец золотой монетке и радостно поглотил всю предложенную снедь...
С тех пор мерзкие запахи стали беспокоить гораздо реже, а съедобная пища стала встречаться все чаще.
"Неужели помощь близка?" - в надежде на скорое спасение думал Малыш...
Впрочем, настроение его не сильно улучшилось: мрачная, давящая атмосфера комнатушки не давала вздохнуть спокойно. И с каждым днем тьма все сгущалась вокруг него, а что-то, что скреблось в душе, начало ощущаться все сильнее...
Малыш считал дни, коротая время в изучении следов тех, что были здесь раньше. Находки рождали все большую тревогу за будущее, и с каждой следующей становилось все страшнее...
Еще через какое-то время начались необоснованные приступы паники. Малыш, как мог, пытался держать себя в руках и успокоиться.
Он чувствовал себя гораздо более сильным и не таким беззащитным, как в момент первого своего пробуждения от... чего? Что это было? Обморок?... Малыш думал над этим и иногда ему начинало казаться, что - вот ведь странная мысль - его раньше вообще не было...
***
Тот день не предвещал ничего необычного: начинался он так же, как и все беспросветные дни в жизни Малыша. Однако, к середине дня Малыш почувствовал, что что-то не так: в воздухе ощущалось волнение, где-то за стенами слышались, более громкие и быстрые, чем обычно, удары "бом-бом" и звучали на разные лады чьи-то голоса... Слов Малыш разобрать не мог, но чувствовал, что дело касается его...
Малыш подобрался весь, сжался в самом дальнем от двери углу и приготовился ждать. Страх чередовался с радостной надеждой: а вдруг эти перемены - предвестники долгожданного спасения?
К середине дня шум за стенами, всё более и более усиливающийся, внезапно прекратился. Стало так тихо, что Малыш даже услышал тихие, но быстрые удары своего сердечка "тук-тук-тук"...
Потом послышались чьи-то шаги... Все ближе и ближе к двери...
Малыш сглотнул нервно и вжался в стену. Сердце билось так сильно, будто хотело вырваться из груди, упорхнув куда подальше алой птицей... Малыш прижал к нему руки, желая хоть немного замедлить стук...
Послышался скрежет ключа в замке, дверь со скрипом, тяжело и медленно открылась... В комнатку ворвался чистый воздух с легким запахом каких-то лекарств, после чего ударил яркий свет, ненадолго ослепив Малыша...
В проеме показались темные очертания женской фигуры. Малыш радостно вскочил: эта фигура не могла принадлежать врагу! Малыш спасен!
Он радостно рванул в сторону двери, но тут фигура повернулась, и ему стали видны не только ее очертания, но и лицо. Малыш будто врезался в стену: с той же силой, с которой он бежал к темному силуэту, Малыш от него отшатнулся. Настолько злобно пылали глаза этой женщины, настолько гримаса презрительной брезгливости исказила это, в общем-то симпатичное, лицо, что Малыш затрясся от ужаса и отпрянул в панике обратно в свой дальний угол.
"Почему она так смотрит на меня? Я ведь так сильно ждал нашей встречи... А она глядит так, будто я не человек, а бездушное пятно грязи, от которого надо поскорее избавиться... Но ведь я всегда чувствовал, что люблю ее, что готов на все ради нее... Мне казалось, что и она так же ценит меня... А она смотрит сквозь меня, словно меня нет... Почему? ... Как же страшно смотреть в эти пустые глаза... Не подходи ко мне, ма..."
Женщина и не думала приближаться. Она отступила назад, дав пройти в комнату другому человеку. Человек оказался безупречно одетым мужчиной, подпоясанным передником, будто повар. Лицо его не выражало ничего, кроме некоторой озабоченности.
Малыш, замерев, ждал...

***
Мужчина осторожно, чуть ли не на цыпочках, прошел к Малышу.
Он ступал так аккуратно, что Малыш даже решил, что пол комнаты, к которому он успел даже привыкнуть и который, тем не менее, не любил, был для мужчины очень дорог. Малыш даже всмотрелся, чтобы проверить, не из золота ли состоит его комната, но при свете она выглядел еще гаже, чем в привычной темноте.
Мужчина осторожно продвигался к Малышу, а тот ждал, ничего не предпринимая, пока не понял, что оказался в ловушке: мужчина подошел так близко, что бежать ровным счетом было некуда. Малыш встрепенулся. Мужчина вытащил руки из карманов халата и Малыш с ужасом увидел, что в руках мужчины какие-то инструменты наподобие то ли кусачек, то ли ножей...
Малыш зажмурился, в голове пронеслось "не повар, а мясник", после чего нервы не выдержали напряжения, и Малыш закричал...
Голоса у Малыша не было, но он кричал... Как мог - беззвучно, зажмуря глаза, сипя и трепыхаясь... Как загнанный зверь, как раненая волчица, Малыш рванулся что есть мочи, крича и не думая ни о чем, кроме спасения...
Мужчина не суетился. Он был гораздо сильнее своей беззащитной жертвы.
Совершенно спокойно мужчина взял Малыша одной рукой за шею, прижав к стене. Малыш захрипел, продолжая вырываться. Мужчина невозмутимо щелкнул кусачками чуть выше локтя Малыша. Послышался хруст косточки. Из того места, где когда-то была крохотная ручка, хлынула кровь...
Малыш бился, прижатый к стене, но скорее от нестерпимой боли, чем желания убежать. Он уже понял, что все потеряно и мечтал теперь только об одном: чтоб рассудок поскорее покинул его, чтоб побыстрее наступило спасительное забытье.
Но, как на зло, обморок все не приходил...
Мужчина невозмутимо отрезал кусачками другую руку Малыша, потом - поочередно - ноги. Малыш не мог больше даже кричать... он перестал быть человеком, превратившись в пульсирующую нестерпимую боль...
Потом мужчина вынул инструмент наподобие тисков и надел их на голову ребенка. За мгновение до того, как тиски сдавили череп, от чего тот лопнул как спелый арбуз, Малыш был даже счастлив: потому что кончилась Боль и пришла освободительная Тьма.
Завершив расчленение детского тельца, Мужчина сложил его в специальный пакет, захваченный с собой и, распихав инструменты по карманам, вышел.
Тут же зашла женщина в белом халате - с тряпкой в руках и ведром с какой-то жидкостью.
Тщательно все перемыв, со вздохом покачала головой и скрылась в дверях...
Пьяный мужик в грязном рабочем халате выкинул мешок с телом Малыша на помойку. Вскоре этот мешок разрыли крысы, радуясь лакомой трапезе.

Часть 2. "Мама".
Вот уже три недели 24-летняя Н. чувствовала, что что-то не так. От сигарет и алкоголя начинало воротить... хотелось есть пищу скорее полезную, чем вкусную...
"Неужели, снова какой-нибудь мерзкий гаденыш желает превратить меня в инкубатор?" - раздраженно думала она. Еще через неделю тест на беременность подтвердился.
Деньги на аборт было нелегко собрать... Н. очень волновалась, что не успеет к 3-х месячному сроку... но она успела. На 10-ой неделе пошла в клинику...
Физически она чувствовала себя отвратительно, но на душе была радость: она все-таки избавилась от того, что считала пока лишь "сгустком крови" и "кучкой клеток", и теперь вновь свободна!
Н. подмигнула проходящему мимо парню, радостно осознавая, что она все еще "в форме".
Н. не считала, но это был 17-й аборт в ее жизни... 

Часть 3. Такие разные люди и... "люди". ДА БУДЕТ ЖИЗНЬ! 
- Вы беременны. Сохраняем или удаляем? - баба в белом халате равнодушно глядела на меня усталыми глазами.
"Интересно, скольким женщинам сегодня она задала этот вопрос? И сколько смертных приговоров было подписано после него?" - подумала я, покачав головой.
- Значит, удаляем? - неправильно истолковала мой жест врачиха.
- Что удаляем? - спокойно спросила я. Для меня моя новая беременность не была большим сюрпризом, поэтому особой эйфории я не испытывала и смогла сохранить трезвый ум.
- Как что? Плод, - начала раздражаться гинеколог. 
- Плод? Какой плод? - я смотрела на неё, изображая непонимание. На душе было только умиротворение и радость.
- Ваш плод! Женщина, не задерживайте! Там еще целая очередь! Думаете, вы одна такая?
- Да нет, думаю, таких много. И еще думаю, что если бы все они на ваш вопрос отвечали "Сохраняем", то демографический кризис в России места не имел бы, - сказала я, поднявшись со стула.
- Так вы рожать будете?! Или что?!
- А, так вот как на самом деле звучит вопрос: рожать или убивать! А разве людей можно убивать?
- Это еще не человек, это плод!
- Конечно, вы назовете это плодом, ведь человека нельзя убить безнаказанно. Можно убить "фашиста", "жида", "черномазого", "плод", а человека - нельзя! За убийство человека статья есть в Уголовном кодексе. Все верно...
- Вы мне тут нотаций не читайте!
- Ну что вы! Вам - не буду! Я пойду другим читать. Там их целая очередь...
- Че-ево? Нечего тут проповедовать! Каждый сам решает: рожать или убив... удалять! - почему-то перепугалась баба, тоже вставая.
"Может, аборты - один из источников дохода для больницы?" - подумала я и со словами:
- Ну и я разберусь без подсказок, чего мне делать, а чего не делать, - вышла из кабинета...

Часть 4. Вика Иванова.
В коридоре действительно было довольно много народу. Женщины и девушки сидели на стульях вдоль стен. Кто-то спокойно перелистывал журналы, кто-то явно нервничал, вертя в руках больничную карту, некоторые пришли со своей второй половинкой, в основном это были молодые девушки. Одна из них, лет восемнадцати, как раз заходила в соседний кабинет. Её молодой человек остался в коридоре, от волнения переходя с места на место...
- Пожалуйста, проходите, - улыбнулась Татьяна Георгиевна вошедшей девушке. Та немного испуганно пискнула "Здрасте" и протянула ей медицинскую карту...
... Когда закончился осмотр, Татьяна Георгиевна попросила свою пациентку присесть рядом за стол и сообщила:
- Вы беременны! Поздравляю вас!
Девушка со страхом посмотрела на врача.
- Беременна?..
- Да, у вас будет ребенок, - все также радостно сказала Татьяна Георгиевна.
- А... Никак нельзя?.. чтоб не было... Ну... Там что - уже большой срок? - жалобно моргала глазами девушка.
- Ну... как я могу судить, там уже 10-12 недель. А что, по-вашему, означает - "чтобы не было"?
- Ну, там аборт или чистку сделать... Не знаю, как побезопасней будет...
- Ах, аборт! - словно бы обрадовалась врач и поудобней уселась в кресле. - А вы какой предпочитаете?
- А они, что, разные бывают?
- Ну конечно! Даже не знаю, какой посоветовать! Вот, к примеру, такой аборт, с помощью вакуум-аспиратора. К вашему ребеночку подведут специальный инструмент, в котором создается отрицательное давление, оторвут малышу ручки-ножки, головку и по частям с помощью выскабливания удалят из матки...
Девушка с ужасом смотрела на врача.
- Или такой аборт: разрежут вашего ребенка специальным ножом в форме петли, а голову раздавят щипцами, а то не пройдет, она на этом сроке уже довольно большая... Часто, правда, бывают травмы матки, но ведь это просто небольшой побочный эффектик.
Девушка молчала. Её ресницы подрагивали, ногти впились в ладони.
- А вот если бы вы обратились к нам попозже, скажем, через месяц, то тут уже без искусственных родов не обойтись. Можно было бы ввести вам препараты, вызывающие родовую деятельность - простагландины, или сделать малое кесарево сечение. Правда, бывает, что на таком сроке детки рождаются жизнеспособными - плачут, двигают ручками, ножками... Но это не беда - сейчас зима, положат малютку между рамами или в холодильник - сам помрет от переохлаждения. Чтоб ребеночек живым не родился, это надо ввести в околоплодный пузырь растворчик поваренной соли. Или глюкозу еще применяют, тоже действует. Ну да, малыш погибает в агонии, в муках, но ведь вы спать будете, вам-то чего? Выбирайте.
Девушка судорожно вздохнула, закрыла лицо руками и разрыдалась.
- Он меня... бросит... - сквозь рыдания доносилось до Татьяны Георгиевны.
- Кто? Ребеночек?
- Н-нет... Его отец!.. - девушка размазала по лицу слезы и посмотрела на врача. - Он мне сказал: делай аборт, если беременна... Мы еще студенты, доходов никаких нет... Жениться он пока не собирается... пока... Но ведь это мой ребенок! Мой малыш!.. живой!.. - она снова затряслась в рыданиях.
- Милая, тебя устраивает убийца в качестве спутника жизни? - ласково посмотрела на неё Татьяна Георгиевна.
- Но я его люблю!..
- А он тебя?
- И он... Просто... я не знаю...
- Посиди, успокойся. Я пока карточку заполню...

***
Вадик отклеился от стены и бросился к Вике, выходящей из кабинета.
- Ну? Что она сказала?
- Я беременна, - спокойно ответила Вика.
- Аборт ещё можно сделать? - нервно поинтересовался он.
- Нет. Уже нельзя. Ребеночек живой, у него уже есть ручки и ножки, бьётся сердечко, а даже если бы этого не было, он все равно бы оставался моей частичкой, моим малышом. Я не буду делать аборт, не буду убивать ребенка, потому что он должен родиться, - заявила во всеуслышание Вика.
- Он - мне - не нужен! Ты понимаешь? - повысил голос Вадик. - Я тебе с ним помогать не стану! Нам придется расстаться, ты об этом подумала?!
- Подумала, - кивнула девушка. - Ты не поможешь - родители помогут, родители не помогут - бабушка поможет, а если все родные отвернутся - мир не без добрых людей. Я уже знаю, что справлюсь, и у меня родится здоровый красивый малыш.
- Ну, значит, ты свой выбор сделала, - зло бросил он и пошел по коридору прочь.
Вика постояла немного, вытерла кулаком слезу, шмыгнула носом и, вдруг улыбнувшись, погладила свой живот ладонью. "Маленький мой", - подумала она и отправилась в регистратуру. Она шла мимо кабинетов, думая о будущем, и если бы смотрела по сторонам, то заметила бы страшную надпись "абортарий" на одной из дверей...

Часть 4. Абортарий. Такие разные люди. Продолжение.
- Всё пройдет быстро, вы ничего не почувствуете, вам введут наркоз. Только одна просьба: вы позволите, чтобы во время операции присутствовало несколько студентов? Девушки на практике, учатся делать аборты. Мы будем записывать ход операции с помощью ультразвуковой аппаратуры, для наглядности. Вы не против?
- Мне все равно, - ответила лежащая на койке женщина, глядевшая бесцветными глазами в потолок. 
- Замечательно. Ну, приступим. Александр Евгеньевич, начинаем, зовите практикантов. А вы, - обратился врач к женщине, - положите руку вот сюда, вам введут наркоз...
Женщина протянула правую руку, устроила её на приставном маленьком столике, чтобы анестезиологу было удобнее вводить препараты, и краем глаза заметила довольно большой экран, развернутый к ней. Кто-то из персонала включил его. Медсестра подошла к лежащей женщине с аппаратом для УЗИ, намазала ей живот жирной мазью и сказала:
- Владимир Григорьевич, проверьте изображение, - а затем приставила к животу женщины аппарат и поводила им в разные стороны. Сбоку подошел анестезиолог и набрал в шприц жидкость из ампулы. Женщина чуть повернула голову и увидела на экране картинку в черно-голубых тонах. Её охватило странное чувство, что эта форма сгусточка темных пятнышек на экране её знакома, словно она где-то видела подобные очертания... 
И вдруг женщина вспомнила. Это был маленький спящий ребенок. Её Алеша много раз принимал эту позу, засыпая в кроватке. А малыш на экране спал и не знал, что мама сейчас его убьёт...
- Нет, - прошептала женщина и почувствовала, как в вену воткнулась игла шприца со снотворным. Черное небытие поглотило ее через всего лишь мгновенье...

Часть 5. ДА БУДЕТ ЖИЗНЬ! Продолжение.
- Я буду читать тебе книжки, - тихонько говорила Вика, идя по улице, - и рассказывать сказки. Мы будем слушать музыку и всякие детские песенки, так что когда ты родишься, сможешь без проблем наизусть спеть мне песню под названием... "крик новорожденного"! - она замечталась и вдруг, поскользнувшись, потеряла равновесие и налетела на прохожего, идущего навстречу.
- Ой, простите... - смущенно взглянула на него Вика.
Прохожий, молодой человек лет двадцати четырех, улыбнулся в ответ, чуть прищурив теплые карие глаза, и сказал:
- Ничего. А можно с вами познакомиться?..

Часть 6. О любви.
...Я пришла домой, упала на диван, закрыла глаза и блаженно улыбнулась. Из детской доносился весёлый визг Ванечки и Танюши, изредка прерываемый грозными возгласами моего мужа. Наверно, опять играли в пиратов: он был Одноногим Сильвером, а дети - командой корабля, на который этот самый пират напал.
Дверь в комнату приоткрылась.
- Дим... Знаешь, мне нравится это все больше и больше.
- Что нравится, радость моя? - снисходительно улыбнулся Димка.
- Ну, детей рожать. Я намерена родить тебе человек пятнадцать детей, - мечтательно посмотрела я в потолок.
- Ну, это как Бог даст, - засмеялся мой муж, присаживаясь рядом.
- Ага. Вот и третьего Он нам дал... - я хитро скосила на Димку глаза. Он тоже посмотрел на меня, прижал к себе и сказал:
- Как же я тебя люблю...
Да будет Жизнь...

Ольга Орехова

P.S.

Он убегал… в него стреляли люди… 
Проваливаясь лапой в рыхлый снег, 
Волк твёрдо знал: спасения не будет... 
И зверя нет страшней, чем ЧЕЛОВЕК… 
А в этот миг за сотни километров, 
Был в исполнении смертный приговор… 
Девчонка малолетняя там где-то 
Уже четвёртый делала аборт… 
Малыш кричал!!! Но крик никто не слушал… 
Он звал на помощь: «МАМОЧКА, ПОСТОЙ!!! 
Ты дай мне шанс, чтобы тебе быть нужным!!! 
Дай мне возможность жить!!! Ведь я живой!!!» 
А волк бежал… собаки глотку рвали… 
Кричали люди пьяные в лесу… 
Его уже почти совсем догнали… 
Волк вскинул морду и смахнул слезу… 
Малыш кричал, слезами заливаясь… 
Как страшно, НЕ РОДИВШИСЬ, УМЕРЕТЬ! 
И от железки спрятаться пытаясь, 
Мечтал в глаза он маме посмотреть. 
Вот только «маме» этого не нужно… 
Не МОДНО стало, видите ль, рожать… 
Она на глупость тратит свою душу… 
Своих детей не «в падлу» убивать… 
А волк упал без сил… так было надо… 
Он от волчицы ВАРВАРОВ увёл… 
Одна она с волчатами осталась, 
Когда он на себя взял приговор… 
Собаки рвали в клочья его тело! 
Но только душу волчью не порвать! 
Душа его счастливой мчалась в небо!!! 
РАДИ ДЕТЕЙ ЕСТЬ СМЫСЛ УМИРАТЬ!!! 
И кто, скажите, зверь на самом деле? 
И почему противен этот век??? 
А просто ЧЕЛОВЕЧНЕЕ НАС ЗВЕРИ… 
И зверя нет страшней, чем ЧЕЛОВЕК!




URL записи