Представляю на ваш читательский суд рассказ молодой начинающей писательницы Стефании Лукас. Может быть, в нем не затрагиваются вопросы непосредственно эзотерики, но вопросы душевных терзаний знакомы каждому из нас.
В небольшом зале судебных заседаний толпились журналисты. Еще бы – такой общественный резонанс, такой скандалище! Cлужитель церкви – убийца! Судья зачитывала приговор. Обвиняемый, Дмитрий Семенов, сорока семи лет, священник церкви Преображения Господня села Большие Вяземы, смотрел на все происходящее как сквозь туман. В мыслях его не было ничего, кроме молитвы «Отче наш, сущий на Небесах!..»
…В подмосковной электричке в это позднее время народу почти никого. В Москву все едут рано утром – с Голицыно, Можайска, Вязьмы. У отца Дмитрия сегодняшний рабочий день ничем не отличался от остальных будней – исповедь, литургия, требы, вечерняя служба…
Он зашел в магазинчик на станции купить домой хлеба, апельсинов. Супруга Вера на днях неудачно поскользнулась и вывихнула ногу. Сын Сергей в Москве у своей девушки, вторую неделю носа не кажет в родительском доме.
- Сашка, давай скорей! Бери свои сигареты уже!
Отец Дмитрий увидел двух подвыпивших девушек, в не по-январски расстегнутых курточках, коротеньких юбочках и в сапожках на высоких каблуках (это в такой-то гололед!), стоящих у выхода. Навстречу ему шла третья девушка… Веселые огоньки в больших зеленых глазах, волнистые распущенные волосы цвета спелой пшеницы, облегающие светлые джинсы, коротенькая серая шубка. …До отца Дмитрия донесся аромат ее нежно-терпких духов. Он встречал эту девушку несколько раз в этом городке. И, пожалуй, не обращал на нее никакого внимания. Но все-таки запомнил…
- Здравствуйте, святой отец! – большие зеленые глаза игриво прищурены.
- Здравствуйте! – голос его едва заметно дрогнул.
- Скажите, пожалуйста, святой отец, могу я прийти к вам на исповедь?
- Сашка, ну ты идешь?! Нас такси ждет! – раздался нетерпеливый возглас одной из подруг.
- Конечно, приходите…
- Александра, - представилась девушка.
- Конечно, приходите, Александра. Отец Дмитрий меня зовут.
- Я знаю, я много слышала о вас, отец Дмитрий. А сейчас я спешу, извините, клиенты заждались…
Александра весело засмеялась и подмигнула священнику.
Да уж, эти современные нравы… Ничего святого в людях не осталось. Вот и у молодежи на уме сплошной разврат и непонятные забавы вроде компьютерных игр, выпивки, сигарет…
Прошло больше месяца с той встречи в станционном магазинчике. Жизнь отца Дмитрия, казалось бы, шла своим чередом. Дома любящая жена, сын успешно учится в медицинском институте. Часто к концу рабочего дня к нему приходил кто-нибудь из прихожан со своими вопросами, бедами, радостями. Всех нужно было выслушать, помочь словом, делом. Он исправно работал, жил, молился, верил…
Была еще только четверть седьмого, когда в один из февральских вечеров, он собрался идти домой. На выходе со двора церкви он увидел ее…
- Отец Дмитрий!
- Вы?.. На исповедь?
- Но вы ведь уже уходите. Нет, я… Отец Дмитрий, можно я с вами пройдусь немного?
- Ну, пожалуйста. Хотели поговорить?
Они шли по тропинке между деревьями. Снег сыпал изредка мягкими хлопьями. Она молчала.
-Так о чем вы хотели поговорить со мной, Александра?
- Отец Дмитрий…
Она запнулась, опустила глаза.
- Александра, скажите…
- Можно просто Саша.
- Скажите, Саша, вы учитесь, работаете?
- Я учусь здесь в Институте туризма, работаю…
- По ночам, как я понимаю?
Она боялась смотреть ему в глаза. Под этой рясой, что на нем, отчетливо проявлялась его статная мускулистая фигура. Седые с проседью волнистые волосы, аккуратная небольшая борода, красивый разрез карих глаз, таких добрых, понимающих, все это в нем ей очень нравилось.
- Не всегда. Только когда очень сильно нужны лишние деньги.
- Лишние деньги. На что вам они? На сигареты?
- Нет, не только. Нужно платить за учебу, за жилье, питаться, одеваться. Мужа богатого я пока не нашла. Отец Дмитрий… - Александра замедлила шаг.
Желтый свет фонарей, стоящих вдоль дороги, освещал улицу, светло-розовое зимнее небо по-прежнему роняло на землю редкие хлопья пушистого снега. Они шли по тротуару между деревьями. От церкви до станции было километра полтора. Ни машин, ни прохожих в этот еще не столь поздний час.
Она вдруг взяла его за руку. Он ощутил тепло ее ладони даже сквозь перчатки.
- Александра, я… Я женат и… - ему показалось, что он сказал это невпопад.
Но не успел опомниться, как другой рукой Саша погладила его по колючей щеке, провела большим пальцем по его губам и, обняв его лицо уже обеими руками, прильнула к его губам долгим поцелуем. На какое-то мгновение ему показалось, что он провалился в темную бездну, а точнее даже не провалился, а взлетел, и там в этой глубине сверкали звезды…
- Нет, нет! Пойдемте… - он уже отстранил ее от себя и ускорил шаг. – Зачем, Александра? Чего вы хотите, добиваетесь? Если я могу вам чем-то помочь, я помогу, вы скажите, я постараюсь вам помочь.
- Вы мне нравитесь, отец Дмитрий. Всегда нравились, как только я увидела вас…
- Вы с ума сошли?! – голос его приобрел прежнюю уверенность и спокойную мягкость. – Как вы себе все это представляете, интересно? Я священник, у меня семья.
- У вас семья, церковь, заповеди… - усмехнулась она.
- Сколько вам лет, Саша? Двадцать?
- Двадцать четыре.
- Ну, вот и станция. Вы где живете?
- Я на Советской, на этой стороне. А вы?
- В Жаворонках. До свидания, Александра! Будьте благоразумны. Измените свою жизнь. Ходите в церковь как можно чаще.
- А то что, батюшка? Гореть мне такой-сякой в адском пламени? Я хочу вас, вы это понимаете? Вы понимаете это?!
От нее исходил жар, в больших глазах мерцал изумрудный огонек, на непокрытой голове капельки растаявшего снега искрились разноцветными искорками. Как же она была прекрасна!
- Прощайте, Александра!
Отец Дмитрий зашагал по направлению к электричке. «Прочь, прочь, скорее, прочь от нее! - думал он. - За что мне это, Господи?»
- Ты какой-то совсем уставший, Дим, – жена помогла ему снять пальто. – Пойдем ужинать. Сережа сегодня дома. Они с Катей решили пожениться, представляешь?
Он специально долго не ложился, чтобы потом лечь и сразу уснуть. Чтобы не проигрывать в памяти прошедший вечер. Взялся перечитывать Хемингуэя. Но и это плохо помогало. Перед глазами стояла она. А в груди сладко щемило от воспоминания о поцелуе. Он старался гнать от себя эти давно забытые ощущения. Давно забытые? Или, быть может, доселе неизведанные?
Он не хотел увидеть ее снова, но сам в то же время постоянно искал ее глазами везде: на станции, в рыночной толпе, даже среди своих прихожан, которых знал уже не первый год.
На днях забрал из ремонта старенький «фольксваген». Полторы недели прошло, а точнее одиннадцать дней, с того «памятного» вечера. Нет, он не хотел считать дни, не хотел думать о ней. Но считал дни и думал, и искал ее взглядом…
К вечеру разыгралась вьюга. Выезжая на проезжую часть, он вдруг заметил знакомую фигурку в сереньком полушубке. Тормознул резко, как-то даже неожиданно для себя. Открыв дверцу, буквально выпрыгнул из машины.
- Саша… Ты чего здесь? Зачем ты здесь?
- Гуляю. Погода хорошая, не правда ли, отец Дмитрий?
- Садись в машину, - он открыл противоположную дверцу, помог ей сесть. – Рассказывай.
Они ехали не спеша, метель будто совсем взбесилась.
- Поедем ко мне, я тут живу совсем рядом.
- Поедем…
Все до банального просто. Вот так все просто и точка. Но как же хорошо, Господи! Он так давно, нет он никогда в жизни не испытывал ничего подобного!.. Ему нравилось это нежное еще почти совсем юное тело. Эти губы, целующие его плечи, шею, глаза. Эти тонкие пальчики, которые гладят его грудь, лицо, обнимают его так крепко! А ей нравилось его длинное стройное упругое тело. Нравились его шелковистые густые волосы, его красивые темные глаза, его на удивление сладкие губы. И они целовались. О, как это было сладко, если бы только кто-нибудь знал, как это было сладко! Он лежал на спине, обнимая ее, целуя в ответ. Но вдруг опрокинул на спину, раздвинул слегка ее ноги и вошел в нее, очень остро… остро и сильно. Боже, как же сладко! И опять этот полет в темноте, и опять эти мириады звезд, и толчки, толчки, толчки… Она молчала все это время, не стонала, не кричала, лишь изредка произносила что-то невнятное почти детским слегка охрипшим голосом, гладила его спину, плечи, перебирала волосы… Он ускорил движения. Еще, еще, еще… Звезды взорвались, рассыпались на сверкающие осколки…
Днем, на солнышке, апрель звенел ручьями. А к вечеру все это слегка подмерзало, прихватывало еще студеным ветром. Православный мир готовился к Пасхе. И птицы в деревьях щебетали по-весеннему радостно и звонко.
Что творилось в душе священника, знает разве что только он один. Мысли метались, сжигали его изнутри, не давали покоя. Он просил помощи у Господа Бога, просил вернуть его на путь истинный, если это было теперь возможно. Просил помочь забыть об этой девушке, успокоить свое сердце. К тому же, и Вера стала замечать, что с ним творится что-то неладное в последнее время. Она попыталась однажды расспросить его о том, что его так мучает, но услышала в ответ только: «Все в порядке». И он уже не мог без Саши…
Впервые за много лет он нарушил строгий пост. Впервые за всю жизнь ему приходилось лгать. Коллегам, прихожанам, жене, сыну, себе. И впервые за все время он так страстно полюбил. Но кого?! Он однажды видел, как Саша снова поздним вечером выезжала на свою «работу». На следующий же день он помчался к ней. К черту все! Только бы снова ее увидеть, почувствовать, забыться… Дверь ему никто не открыл.
В кармане куртки раздалась негромкая мелодия, звонил сын.
- Пап, ты едешь домой или…
- Да, скоро буду. Случилось что?
- Пап, тебе не надо больше туда ездить. Я все знаю. И не только я. Маме тетки какие-то про это растрепали, а я видел тебя в этом подъезде…
- Я еду домой, сынок.
В самый канун Пасхи, когда и в церкви, и дома шли радостные приготовления к празднику, отец Дмитрий в очередной раз поехал к Саше. Он знал, что сегодня он застанет ее дома. Он знал! На ней был коротенький шелковый халатик, волосы стянуты заколкой. Он прямо с порога набросился на нее. Руки и губы его будто сошли с ума – так долго он скучал по ней!
- Сколько ты стоишь? Скажи мне, сколько ты стоишь?
Он скинул куртку и джинсы прямо на пол в прихожей. Сгреб в охапку это худенькое тело, целовал все, на что натыкались его губы, повалил на кровать и с таким остервенением стал втыкаться в нее, что она стонала и просила: «Еще, еще… Дима… Димочка мой…» Нет, она сегодня так просто от него не отделается. Он перевернул ее на живот, подогнув ей коленки, и так же стремительно и остро вошел в нее.
- Хорошо… Димочка, так хорошо… Любимый мой…
Он держался со времени их последней встречи. В нем накопилось столько любви! Столько весны! И сейчас ему казалось, что своими толчками он достает до ее сердца. Он достает. Еще. Вот так… Мощный горячий поток залил ее лоно. Она неистово сжала его изнутри, как-будто в последний раз… Как-будто это их последние мгновения на земле…
- Знаешь, я тебя, кажется, очень сильно ревную, - он говорил и гладил ее по рассыпанным волосам. – Но так больше не может продолжаться. Что-то должно случиться. Что-то, что все изменит раз и навсегда.
- А, может, нам пожениться? – она взглянула на него смеющимися глазами. – Да шучу я, глупый. Не бойся, не буду я разрушать твой покой.
- Ты его уже разрушила.
Два продолжительных звонка в дверь.
- Наташка, наверное. Ты лежи, не вставай, я ее выпровожу.
Накинув халатик на голое тело и запахивая его, она вышла из комнаты.
Он смотрел в окно. Как хорошо вот так лежать и не думать ни о чем, ни о какой работе, ни о каких делах, обязательствах. Не думать ни о чем и ни о ком, кроме как о Сашке…
Что там за возня в прихожей?
- Пап…
В комнату вошел Сергей. В чем он выпачкал правую руку? Дмитрий не сразу понял, что это кровь, и что в руке Сергей держал нож.
- Пап, я ведь говорил тебе, чтоб ты не приезжал сюда больше. – Голос Сергея был тихим и спокойным. – Я ведь просил тебя, пап. Зачем ты так с нами?
Сергей уже не говорил, а кричал: «Зачем, пап?! Я ведь просил тебя!!!!! Я просил!..»
Дмитрий соскочил с кровати, бросился к сыну, прижал к себе, стал успокаивать, гладить по голове. Сергей плакал. «Я же просил… Я просил тебя…»
Что ж, вот и свершилось то, о чем он так молил своего Господа Бога. Но он ведь не молил его о том, что произошло сейчас! Он просил помощи, просил все правильно разрешить…
Саша калачиком лежала в прихожей на его вещах, которые он скинул, когда ворвался к ней. Бледное лицо ее показалось ему по-детски умиротворенным. Губы были слегка приоткрыты, словно она хотела еще что-то сказать ему. Он едва не потерял сознание. Но надо было что-то делать. Что-то срочно делать надо было.
Сергей уже пришел в себя и казался несколько безучастным ко всему, что произошло. Дмитрий повел его в ванную, смыл кровь с руки, осмотрел одежду. Нет, вроде, все чисто.
- Ты иди домой, сынок. Прими успокоительное и ложись, поспи.
В зале судебных заседаний было душно от большого количества присутствующих людей. Отец Дмитрий не слышал приговора. Он лишь только думал о жене и о сыне. Как-то они без него будут теперь? Да ничего, наверное, будут как-нибудь. Сережа с Катей должны пожениться. Там внуки пойдут. Вере будет, чем заняться и чем сердце успокоить. Простила ли она его? Время покажет…
В небольшом зале судебных заседаний толпились журналисты. Еще бы – такой общественный резонанс, такой скандалище! Cлужитель церкви – убийца! Судья зачитывала приговор. Обвиняемый, Дмитрий Семенов, сорока семи лет, священник церкви Преображения Господня села Большие Вяземы, смотрел на все происходящее как сквозь туман. В мыслях его не было ничего, кроме молитвы «Отче наш, сущий на Небесах!..»
…В подмосковной электричке в это позднее время народу почти никого. В Москву все едут рано утром – с Голицыно, Можайска, Вязьмы. У отца Дмитрия сегодняшний рабочий день ничем не отличался от остальных будней – исповедь, литургия, требы, вечерняя служба…
Он зашел в магазинчик на станции купить домой хлеба, апельсинов. Супруга Вера на днях неудачно поскользнулась и вывихнула ногу. Сын Сергей в Москве у своей девушки, вторую неделю носа не кажет в родительском доме.
- Сашка, давай скорей! Бери свои сигареты уже!
Отец Дмитрий увидел двух подвыпивших девушек, в не по-январски расстегнутых курточках, коротеньких юбочках и в сапожках на высоких каблуках (это в такой-то гололед!), стоящих у выхода. Навстречу ему шла третья девушка… Веселые огоньки в больших зеленых глазах, волнистые распущенные волосы цвета спелой пшеницы, облегающие светлые джинсы, коротенькая серая шубка. …До отца Дмитрия донесся аромат ее нежно-терпких духов. Он встречал эту девушку несколько раз в этом городке. И, пожалуй, не обращал на нее никакого внимания. Но все-таки запомнил…
- Здравствуйте, святой отец! – большие зеленые глаза игриво прищурены.
- Здравствуйте! – голос его едва заметно дрогнул.
- Скажите, пожалуйста, святой отец, могу я прийти к вам на исповедь?
- Сашка, ну ты идешь?! Нас такси ждет! – раздался нетерпеливый возглас одной из подруг.
- Конечно, приходите…
- Александра, - представилась девушка.
- Конечно, приходите, Александра. Отец Дмитрий меня зовут.
- Я знаю, я много слышала о вас, отец Дмитрий. А сейчас я спешу, извините, клиенты заждались…
Александра весело засмеялась и подмигнула священнику.
Да уж, эти современные нравы… Ничего святого в людях не осталось. Вот и у молодежи на уме сплошной разврат и непонятные забавы вроде компьютерных игр, выпивки, сигарет…
Прошло больше месяца с той встречи в станционном магазинчике. Жизнь отца Дмитрия, казалось бы, шла своим чередом. Дома любящая жена, сын успешно учится в медицинском институте. Часто к концу рабочего дня к нему приходил кто-нибудь из прихожан со своими вопросами, бедами, радостями. Всех нужно было выслушать, помочь словом, делом. Он исправно работал, жил, молился, верил…
Была еще только четверть седьмого, когда в один из февральских вечеров, он собрался идти домой. На выходе со двора церкви он увидел ее…
- Отец Дмитрий!
- Вы?.. На исповедь?
- Но вы ведь уже уходите. Нет, я… Отец Дмитрий, можно я с вами пройдусь немного?
- Ну, пожалуйста. Хотели поговорить?
Они шли по тропинке между деревьями. Снег сыпал изредка мягкими хлопьями. Она молчала.
-Так о чем вы хотели поговорить со мной, Александра?
- Отец Дмитрий…
Она запнулась, опустила глаза.
- Александра, скажите…
- Можно просто Саша.
- Скажите, Саша, вы учитесь, работаете?
- Я учусь здесь в Институте туризма, работаю…
- По ночам, как я понимаю?
Она боялась смотреть ему в глаза. Под этой рясой, что на нем, отчетливо проявлялась его статная мускулистая фигура. Седые с проседью волнистые волосы, аккуратная небольшая борода, красивый разрез карих глаз, таких добрых, понимающих, все это в нем ей очень нравилось.
- Не всегда. Только когда очень сильно нужны лишние деньги.
- Лишние деньги. На что вам они? На сигареты?
- Нет, не только. Нужно платить за учебу, за жилье, питаться, одеваться. Мужа богатого я пока не нашла. Отец Дмитрий… - Александра замедлила шаг.
Желтый свет фонарей, стоящих вдоль дороги, освещал улицу, светло-розовое зимнее небо по-прежнему роняло на землю редкие хлопья пушистого снега. Они шли по тротуару между деревьями. От церкви до станции было километра полтора. Ни машин, ни прохожих в этот еще не столь поздний час.
Она вдруг взяла его за руку. Он ощутил тепло ее ладони даже сквозь перчатки.
- Александра, я… Я женат и… - ему показалось, что он сказал это невпопад.
Но не успел опомниться, как другой рукой Саша погладила его по колючей щеке, провела большим пальцем по его губам и, обняв его лицо уже обеими руками, прильнула к его губам долгим поцелуем. На какое-то мгновение ему показалось, что он провалился в темную бездну, а точнее даже не провалился, а взлетел, и там в этой глубине сверкали звезды…
- Нет, нет! Пойдемте… - он уже отстранил ее от себя и ускорил шаг. – Зачем, Александра? Чего вы хотите, добиваетесь? Если я могу вам чем-то помочь, я помогу, вы скажите, я постараюсь вам помочь.
- Вы мне нравитесь, отец Дмитрий. Всегда нравились, как только я увидела вас…
- Вы с ума сошли?! – голос его приобрел прежнюю уверенность и спокойную мягкость. – Как вы себе все это представляете, интересно? Я священник, у меня семья.
- У вас семья, церковь, заповеди… - усмехнулась она.
- Сколько вам лет, Саша? Двадцать?
- Двадцать четыре.
- Ну, вот и станция. Вы где живете?
- Я на Советской, на этой стороне. А вы?
- В Жаворонках. До свидания, Александра! Будьте благоразумны. Измените свою жизнь. Ходите в церковь как можно чаще.
- А то что, батюшка? Гореть мне такой-сякой в адском пламени? Я хочу вас, вы это понимаете? Вы понимаете это?!
От нее исходил жар, в больших глазах мерцал изумрудный огонек, на непокрытой голове капельки растаявшего снега искрились разноцветными искорками. Как же она была прекрасна!
- Прощайте, Александра!
Отец Дмитрий зашагал по направлению к электричке. «Прочь, прочь, скорее, прочь от нее! - думал он. - За что мне это, Господи?»
- Ты какой-то совсем уставший, Дим, – жена помогла ему снять пальто. – Пойдем ужинать. Сережа сегодня дома. Они с Катей решили пожениться, представляешь?
Он специально долго не ложился, чтобы потом лечь и сразу уснуть. Чтобы не проигрывать в памяти прошедший вечер. Взялся перечитывать Хемингуэя. Но и это плохо помогало. Перед глазами стояла она. А в груди сладко щемило от воспоминания о поцелуе. Он старался гнать от себя эти давно забытые ощущения. Давно забытые? Или, быть может, доселе неизведанные?
Он не хотел увидеть ее снова, но сам в то же время постоянно искал ее глазами везде: на станции, в рыночной толпе, даже среди своих прихожан, которых знал уже не первый год.
На днях забрал из ремонта старенький «фольксваген». Полторы недели прошло, а точнее одиннадцать дней, с того «памятного» вечера. Нет, он не хотел считать дни, не хотел думать о ней. Но считал дни и думал, и искал ее взглядом…
К вечеру разыгралась вьюга. Выезжая на проезжую часть, он вдруг заметил знакомую фигурку в сереньком полушубке. Тормознул резко, как-то даже неожиданно для себя. Открыв дверцу, буквально выпрыгнул из машины.
- Саша… Ты чего здесь? Зачем ты здесь?
- Гуляю. Погода хорошая, не правда ли, отец Дмитрий?
- Садись в машину, - он открыл противоположную дверцу, помог ей сесть. – Рассказывай.
Они ехали не спеша, метель будто совсем взбесилась.
- Поедем ко мне, я тут живу совсем рядом.
- Поедем…
Все до банального просто. Вот так все просто и точка. Но как же хорошо, Господи! Он так давно, нет он никогда в жизни не испытывал ничего подобного!.. Ему нравилось это нежное еще почти совсем юное тело. Эти губы, целующие его плечи, шею, глаза. Эти тонкие пальчики, которые гладят его грудь, лицо, обнимают его так крепко! А ей нравилось его длинное стройное упругое тело. Нравились его шелковистые густые волосы, его красивые темные глаза, его на удивление сладкие губы. И они целовались. О, как это было сладко, если бы только кто-нибудь знал, как это было сладко! Он лежал на спине, обнимая ее, целуя в ответ. Но вдруг опрокинул на спину, раздвинул слегка ее ноги и вошел в нее, очень остро… остро и сильно. Боже, как же сладко! И опять этот полет в темноте, и опять эти мириады звезд, и толчки, толчки, толчки… Она молчала все это время, не стонала, не кричала, лишь изредка произносила что-то невнятное почти детским слегка охрипшим голосом, гладила его спину, плечи, перебирала волосы… Он ускорил движения. Еще, еще, еще… Звезды взорвались, рассыпались на сверкающие осколки…
Днем, на солнышке, апрель звенел ручьями. А к вечеру все это слегка подмерзало, прихватывало еще студеным ветром. Православный мир готовился к Пасхе. И птицы в деревьях щебетали по-весеннему радостно и звонко.
Что творилось в душе священника, знает разве что только он один. Мысли метались, сжигали его изнутри, не давали покоя. Он просил помощи у Господа Бога, просил вернуть его на путь истинный, если это было теперь возможно. Просил помочь забыть об этой девушке, успокоить свое сердце. К тому же, и Вера стала замечать, что с ним творится что-то неладное в последнее время. Она попыталась однажды расспросить его о том, что его так мучает, но услышала в ответ только: «Все в порядке». И он уже не мог без Саши…
Впервые за много лет он нарушил строгий пост. Впервые за всю жизнь ему приходилось лгать. Коллегам, прихожанам, жене, сыну, себе. И впервые за все время он так страстно полюбил. Но кого?! Он однажды видел, как Саша снова поздним вечером выезжала на свою «работу». На следующий же день он помчался к ней. К черту все! Только бы снова ее увидеть, почувствовать, забыться… Дверь ему никто не открыл.
В кармане куртки раздалась негромкая мелодия, звонил сын.
- Пап, ты едешь домой или…
- Да, скоро буду. Случилось что?
- Пап, тебе не надо больше туда ездить. Я все знаю. И не только я. Маме тетки какие-то про это растрепали, а я видел тебя в этом подъезде…
- Я еду домой, сынок.
В самый канун Пасхи, когда и в церкви, и дома шли радостные приготовления к празднику, отец Дмитрий в очередной раз поехал к Саше. Он знал, что сегодня он застанет ее дома. Он знал! На ней был коротенький шелковый халатик, волосы стянуты заколкой. Он прямо с порога набросился на нее. Руки и губы его будто сошли с ума – так долго он скучал по ней!
- Сколько ты стоишь? Скажи мне, сколько ты стоишь?
Он скинул куртку и джинсы прямо на пол в прихожей. Сгреб в охапку это худенькое тело, целовал все, на что натыкались его губы, повалил на кровать и с таким остервенением стал втыкаться в нее, что она стонала и просила: «Еще, еще… Дима… Димочка мой…» Нет, она сегодня так просто от него не отделается. Он перевернул ее на живот, подогнув ей коленки, и так же стремительно и остро вошел в нее.
- Хорошо… Димочка, так хорошо… Любимый мой…
Он держался со времени их последней встречи. В нем накопилось столько любви! Столько весны! И сейчас ему казалось, что своими толчками он достает до ее сердца. Он достает. Еще. Вот так… Мощный горячий поток залил ее лоно. Она неистово сжала его изнутри, как-будто в последний раз… Как-будто это их последние мгновения на земле…
- Знаешь, я тебя, кажется, очень сильно ревную, - он говорил и гладил ее по рассыпанным волосам. – Но так больше не может продолжаться. Что-то должно случиться. Что-то, что все изменит раз и навсегда.
- А, может, нам пожениться? – она взглянула на него смеющимися глазами. – Да шучу я, глупый. Не бойся, не буду я разрушать твой покой.
- Ты его уже разрушила.
Два продолжительных звонка в дверь.
- Наташка, наверное. Ты лежи, не вставай, я ее выпровожу.
Накинув халатик на голое тело и запахивая его, она вышла из комнаты.
Он смотрел в окно. Как хорошо вот так лежать и не думать ни о чем, ни о какой работе, ни о каких делах, обязательствах. Не думать ни о чем и ни о ком, кроме как о Сашке…
Что там за возня в прихожей?
- Пап…
В комнату вошел Сергей. В чем он выпачкал правую руку? Дмитрий не сразу понял, что это кровь, и что в руке Сергей держал нож.
- Пап, я ведь говорил тебе, чтоб ты не приезжал сюда больше. – Голос Сергея был тихим и спокойным. – Я ведь просил тебя, пап. Зачем ты так с нами?
Сергей уже не говорил, а кричал: «Зачем, пап?! Я ведь просил тебя!!!!! Я просил!..»
Дмитрий соскочил с кровати, бросился к сыну, прижал к себе, стал успокаивать, гладить по голове. Сергей плакал. «Я же просил… Я просил тебя…»
Что ж, вот и свершилось то, о чем он так молил своего Господа Бога. Но он ведь не молил его о том, что произошло сейчас! Он просил помощи, просил все правильно разрешить…
Саша калачиком лежала в прихожей на его вещах, которые он скинул, когда ворвался к ней. Бледное лицо ее показалось ему по-детски умиротворенным. Губы были слегка приоткрыты, словно она хотела еще что-то сказать ему. Он едва не потерял сознание. Но надо было что-то делать. Что-то срочно делать надо было.
Сергей уже пришел в себя и казался несколько безучастным ко всему, что произошло. Дмитрий повел его в ванную, смыл кровь с руки, осмотрел одежду. Нет, вроде, все чисто.
- Ты иди домой, сынок. Прими успокоительное и ложись, поспи.
В зале судебных заседаний было душно от большого количества присутствующих людей. Отец Дмитрий не слышал приговора. Он лишь только думал о жене и о сыне. Как-то они без него будут теперь? Да ничего, наверное, будут как-нибудь. Сережа с Катей должны пожениться. Там внуки пойдут. Вере будет, чем заняться и чем сердце успокоить. Простила ли она его? Время покажет…
