Сегодня национальными прозвищами занимается наука. Нейтральное национальное прозвище называется по-научному экзоним, а прозвище обидное, с отрицательной коннотацией, зовется этнофолизмом. Зная происхождение национальных прозвищ можно многое понять – и о себе, и о соседе, и о соседе соседа.
1. Кацап
Это шутливое прозвище русские получили от братьев — «хохлов». Ученые до сих пор спорят почему. Одни говорят «кацап» – значит «как цап» (козел). Бритому украинцу бородатый русский напоминал козла. Другие видят здесь тюркские корни, и слово «касап» переводят как «резник, разбойник». Существуют также различные производные от слова кацап: Россию называют «Кацапией», «Кацапетовкой», «Кацапурией», «Кацапляндией» или «Кацапстаном». В литературе и фольклоре очень часто можно встретить слово «кацап». Вот пример — «Бог створив цапа (козла), а чорт кацапа» (украинская пословица)
2.Москаль
Русский, чаще всего — выходец из Москвы, которая, даже не будучи столицей, имела огромное влияние на русские земли и на государственные дела соседних стран. Негативный оттенок прозвище получило не сразу. Во время походов русские войска жили не в казармах и лагерях, а в хатах коренных жителей, которые их кормили. Сыт или голоден будет солдат (москаль) зависело от его умения «договорится» с хозяевами дома о харчах. Кроме того, русские солдаты были неравнодушны к местным девушкам. Однако отношения длились только, пока москали были гостями селения. И когда служебный долг звал солдата в другие земли, отношения с местными девушками забывались. Тогда появился глагол «москалить» — мошенничать, мухлевать.
3.Иван
Со времен ВОВ в Германии и США русских называют «Иванами». В ответ русские называют немцев «фрицами», а, кроме того, кавказцев – «хачиками», «хачами». «Хач» по-армянски значит «крест», и это одно из самых распространенных в Армении имен. Кстати, именно мусульмане — азербайджанцы и турки — стали первыми называть армян «хачиками».
4. Маучже
Прозвище русских у советских корейцев. Это слово — произнесенное на корейский манер китайское слово «маозы» (или «моуцзы»), что означает «бородач», так называли русских китайцы.
5.Веняляйнен и Рюсся
Нейтральное обозначение русских на финском языке — «веняляйнен». «Рюсся» — уничижительное. В настоящее время слово «рюсся» употребляется в разговорном языке зачастую в отношении всех находящихся в Финляндии русскоговорящих, происходящих из бывшего СССР, порой включая детей от смешанных браков. Изначально такое прозвище употреблялось по отношению к православному населению (большей частью этнически карельскому). Распространению слова способствовало то, что в шведском языке, который долгое время сохранял ведущее положение в Финляндии, русских называли и называют по сей день словом «ryss» (стилистически нейтральным). Так что в западной Финляндии, на которые более сильный отпечаток наложили шведский, слово «ryss
В общем так-это якобы европробник Сибирь...Выпущены подобные Чечня,Корсика,Черногория(я пользуюсь буквой Ё)-т.е.Montenegro,косово...
Мои предположения по качеству чеканки (приобрёл Чечню) и общения с продавцом(Зап.Украина) - Эти европробники чеканят в албании(имхо) или в чехии-диаспоры...Законно это или нет?
Собор Андрониковой Божьей Матери в духе "тоновской" архитектуры - типичный образец пятиглавого крестовокупольного храма с центральной световой главой. Кирпичное на высоком гранитном цоколе здание побелено с покраской деталей охрой. Шестистолпный храм завершен барабанами-восьмериками, несущими массивные золоченые маковицы. С востока примыкает низкая апсида, с запада - объем с гранитными лестницами на хоры. Боковые фасады с центральными ризалитами завершены крупными ложными закомарами. В нижней части ризалиты обработаны разнообразными филенками с крестами, а в верхней - аркатурно-колончатыми поясами, в которых окна чередуются с нишами. Опирающийся на четыре столба и подпружные арки центральный барабан имеет внутри круглое сечение. Ветви креста перекрыты коробовыми сводами с распалубками. Глухие барабаны стоят на крестовых сводах угловых компартиментов. Под притвором расположена усыпальница. На стенах и сводах сохранились фрагменты сюжетных и орнаментальных композиций. Хоры ограждены ажурными чугунными балясинами.
Здраствуйте!
6 августа взломали мою почту [email protected] и мою страничку
Фото с разных пикетов РОД "ВЗВ" можно посмотреть в альбоме http://fotki.yandex.ru/users/mosinsv/album/165123/. По этому пикету фото сейчас на последней странице.
Пикет – это не просто акция протеста против беспредела властей, это возможность общения с людьми, возможность понять, чем народ дышит, как реагирует на события российской действительности, как относится к своим согражданам и стране в целом, видит ли смысл в такой жизни и что делает для изменения ситуации к лучшему. В Омске участники Движения работают на пикетах каждую неделю, стараясь максимально использовать благоприятные погодные условия.
Субботний пикет 4 августа мы посвятили борьбе с геноцидом. Тема геноцида русов красной нитью проходит сквозь все «деяния» наших властей, действующих по указке мировой паразитической системы. Геноцид – это и потоки фальшивой информации, льющиеся на нас из СМИ, ТВ, рекламы; это и, в нарушение Конституции РФ, совместная деятельность РПЦ и Правительства по окончательному разрушению и уничтожению мировоззрения славянских народов; это и античеловеческие законы, принимаемые властями для полного превращения русов в белых рабов.
Это и уродливые реформы образования, способствующие дебилизации населения; это и кровавая война медицины со своим народом; это и фармакологическая мафия, травящая нас своими ядами с самых пелёнок; это и замалчивание величайшего прошлого нашей цивилизации; это и дефективная наука, не дающая полного понимания окружающего нас мира; это и тупое преклонение перед Западом, вместо здорового патриотизма, который всегда был присущ нашему народу. Именно поэтому первая омская ячейка Движения приняла решение о проведении подряд нескольких пикетов против геноцида русского и других коренных народов России.
Мероприятие, проведённое 4 августа, показало, что к нашему Движению уже довольно сильно приковано внимание не только Администрации города и правоохранительных органов, но и различных официальных и полуофициальных СМИ. Так несколько предыдущих пикетов (и особенно, последний) привлёк ряд фоторепортёров, которым вздумалось разместить информацию о нас на различных сайтах в Интернете.
Почему-то эти «общественные» деятели никогда не удосуживаются спросить у организаторов мероприятия разрешения на видео– и фотосъёмку. Каждый раз они с удивлением, а иногда и с возмущением восклицают, что имеют право снимать где угодно и кого угодно. Но это не так. И организаторы пикета в который раз объяснили этим гражданам, что съёмка частных лиц по закону может вестись только с разрешения этих самых лиц.
Мы уже сталкивались с таким фактом, когда, отсняв кадры о нашем пикете (кстати, против геноцида Русов), корреспонденты выложили материал на одном из сайтов, где нас представили как группу людей, которая стояла в центре Омска с плакатами «В защиту любви» (?!!). У нас подобная дезинформация вызвала возмущение, поскольку такая интерпретация нашего пикета дискредитирует деятельность омской ячейки Движения.
Кроме того, мы обратили внимание, что так называемые «контролирующие органы» в открытую собирают о нас информацию, фотографируя не только информационные плакаты, но и участников Движения, вышедших на пикет, берут листовки, которые мы раздаём, а затем пишут отчёты о деятельности Движения в нашем городе, зачастую даже не удосужившись вникнуть в суть проводимого мероприятия.
Так в «тайных канцеляриях» появляются досье на наших ребят, которые в нужный момент могут неожиданно всплыть. Эта их «работа» по сбору информации о нас таким способом тоже незаконна. Но, видимо считая нас полными профанами, они это делают открыто. На последнем пикете по геноциду у них ничего не получилось: выслушав замечание одного из наших ребят о несогласии на съёмку, товарищ, оказавшийся сотрудником правоохранительных органов в гражданской одежде, пренебрёг им и пожелал продолжить фоторепортаж. Однако, ссылаясь на закон, нам пришлось культурно проводить его за пределы действия пикета. Опешив от такого обращения с собой – великим и могучим – он начал размахивать своими корочками, но, увидев предъявленные в ответ корочки члена Профсоюза граждан Омской области, как-то сразу успокоился и ушёл.
Что касается омичей, которые проходили рядом с нашими плакатами, то можно сказать одно – большинство пока «спит», видя причину всех российских бед в плохом Президенте. Вот придёт хороший «царь», и всё в стране начнёт кипеть, шипеть и пузыриться. Это удобная позиция. Жаль только, что она не соответствует действительности. Да и ждать хорошего «царя» нет уже времени, нас уничтожают быстрее, чем во время прошлой Войны.
Приходилось растолковывать запутавшимся людям, что сила не у власти, а у нас, у народа! Каждому из нас необходимо лично участвовать в возрождении, прежде всего, самих себя, а уж дальше, объединив усилия, сбросить паразитическое ярмо и со всей страны, и помочь это сделать другим дружественным народам. Ведь разумные люди во всём мире с надеждой смотрят на Россию, понимая, что с гибелью русов погибнет всё Человечество.
Цивилизация славян на Мидгард-земле насчитывает ни много, ни мало, более 600 тысяч лет. Наши предки прибыли на эту планету не для того, чтобы выкачать из её недр природные богатства, вырубить леса, загрязнить водоёмы, уничтожить всё живое, привести прекрасный мир к экологической катастрофе, и, оставив некогда цветущую землю тихо умирать, убраться восвояси в поисках новой наживы. Предки славян никогда не были способны на такое варварство.
Их целью было создание цивилизации высокоразвитых творческих людей, умеющих управлять силами природы, в совершенстве владеющих своим телом, способных познать все тайны природы и Космоса. Наша планета идеально подходила для претворения этих планов в жизнь. Долгое время нашим далёким предкам удавалось жить в мире и согласии, помогая друг другу, без войн и горя, без страданий и рабского угнетения одних людей другими, без зависти и злобы. Несомненно, внешние попытки завоевания планеты неоднократно предпринимались Тёмными космическими Силами, что приводило и к планетарным катастрофам, и к гибели людей, и к погружению на дно океана или под ледник некогда процветающих территорий, обжитых и обустроенных нашими древними, великими предками. Но чтобы когда-либо славяне преднамеренно уничтожали своих же сородичей – этого не было никогда!
Боги (люди, достигшие в своём развитии уровня творца) оказывали переселенцам на Мидгард-землю всяческую помощь и поддержку, передавали новые знания, способствовавшие более быстрому прохождению людей Белой Расы по Золотому Пути Развития. Вершиной развития человека должно было стать окончание планетарного уровня жизни и выход на уровень космический, когда физическое тело для дальнейшего эволюционирования уже будет не нужно.
Возможно, так бы и произошло, если бы не вторая волна переселенцев на Мидгард-землю, которая состояла из представителей других миров. Если наши предки прибыли из Звёздных систем Великой Расы (белые), которые уже тогда имели довольно высокий уровень развития, то примерно 40 тысяч лет назад наша планета вынуждена была принять представителей других Звёздных систем, так как в результате настоящих Звёздных Войн было уничтожено множество планет, с которых как раз и прибыли на Мидгард новые жители: раса Великого Дракона (жёлтые), раса Огненного Змея (красные) и раса Звёздных систем Мрачной Пустоши (чёрные).
Космическая война велась между цивилизациями Тёмных и Светлых Сил, причём, кроме представителей Великой Расы (белых) на стороне Светлых Сил выступали Звёздные системы Огненного Дракона (красные) и жёлтокожие, и чернокожие. Поэтому и было принято решение принять их (скорее всего, временно) на Мидгарде.
Такой шаг был весьма рискованным для жителей нашей планеты, так как уровень эволюционного развития «новичков» был значительно ниже уровня развития людей Белой Расы. Это грозило различными непредвиденными осложнениями для мирных славянских народов и реальной опасностью от сосуществования на одной планете столь разных народов. И хотя «гостей» расселили на территориях, довольно далеко расположенных друг от друга, ожидаемого спокойствия это, как показывают факты прошлого, не принесло.
Не помогли ни территориальный разброс, ни помощь новым переселенцам Светлых Учителей, которые в своё время приходили к этим народам и обучали их искусству возделывания земли, строительства жилья, обработки металлов и камня, чего ранее они делать не умели. Желая подтянуть их в развитии до более высокого уровня, Светлые Учителя допустили непростительную ошибку, результаты которой нам приходится переживать сегодня.
Невозможно искусственно ускорить развитие никакого народа, ибо этот процесс должен протекать естественным путём, подчас не так быстро и просто, как этого хотелось бы. Отсюда со временем пошло возвеличивание одних народов над другими, стремление компенсировать недостатки духовного развития за счёт материального превосходства. А далее появилось страстное желание сравнительно небольшой группы социальных паразитов, представлявших собою отребье человеческого общества, заботливо обласканное и вдохновлённое паразитами космическими, захватить власть на всей планете, запустив свои грязные лапы в природные богатства Мидгард-земли.
Для этого необходимо было уничтожить самую неугодную часть жителей планеты – славянские народы, которые никогда не позволили бы осуществиться этим подлым планам. Исчерпывающую информацию по данному вопросу можно получить из книг академика Николая Викторовича Левашова. Именно он поднял проблему геноцида Русов и других коренных народов нашей страны, проследил истоки его с самых далёких времён до наших дней и начал непримиримую борьбу против массового уничтожения славян, длящегося многие века.
Ошибки предков обернулись тяжелейшими последствиями для нас сегодня. Некогда Великая и Могучая Империя Асов потеряла немалую часть своих территорий, обильно политых русской кровью. Хитрые и подлые методы паразитов, невероятно расплодившихся на нашей Земле, позволили чинить многовековую расправу над носителями самой мощной генетики, уничтожать язык и культуру, разрушать традиции и быт, коверкать и извращать Ведическое мировоззрение, миллионами истреблять Русов, втравливая их в братоубийственные войны и революции. Геноцид славянского населения заставляет содрогнуться даже самые закалённые сердца.
В наши дни война с государствообразующим народом – русами – ведётся по всем фронтам, причём не с пушками и танками (хотя и этого более чем достаточно), а тихая, для народа, вовлечённого в бесконечное зарабатывание денег, почти и незаметная, но более жестокая и без(c)человечная, а главное, более эффективная для паразитов. Нас убивают нашими же руками.
Ставки сегодня делаются на молодое поколение, которое особенно подвержено различным соблазнам, более легко «проглатывает» наживку, несущую смерть духовную и физическую, менее разборчиво в выборе жизненных приоритетов. Общество сегодня похоже на толпу слепых, которые идут, держась друг за друга, ощупывая дорогу корявыми палками, в изорванной в клочья одежде, с израненными и искалеченными в пути телами и душами, к краю бездонной пропасти, куда их подталкивают жадные до крови и людских страданий, выродки в человечьем обличье.
Так, все как один, эти «ослепшие» за века люди обречены будут рухнуть в пропасть и исчезнуть навсегда с лица Земли, если не внемлют голосам тех, кто в нескольких шагах от края обрыва, вдруг открыл глаза, увидел, что гибель неминуема и, задыхаясь от боли и отчаяния за страшный исход жизни своих соотечественников, пытается во что бы то ни стало остановить измученных людей на краю пропасти.
Участникам первой омской ячейки Движения предстоит ещё очень много работы, чтобы суметь пробудить граждан своей страны, возродить их интерес к великому прошлому нашей Родины, помочь обрести смысл жизни, объединить в борьбе с мировым паразитизмом.
Проще, конечно, с теми, кто уже осознал суть происходящего и сам стремится возродиться, измениться к лучшему. Но настоящим подвигом во имя человека будет, если удастся вытащить из «грязи» хоть одного горького пьяницу, потерявшего людское обличие, не имеющего представления, зачем и во имя чего он живёт; если помочь изменить свою подлую натуру хотя бы одному завзятому мерзавцу и вору, сделать из него «перевёртыша», несущего благо своему народу; если показать наркоторговцу или проститутке всю низость и пошлость их образа жизни, научив брать ответственность за каждый поступок, каждое действие, совершённое по незнанию или умышленно.
Вот если такое удастся, то можно считать, что жизнь не зря прожита. А пока, выполняя посильную для нас работу – проводя пикеты, создавая ролики, проводя лекции, сбор подписей против налога на недвижимость, беседы со знакомыми и незнакомыми людьми – мы меняемся сами, обретаем те знания, которые веками скрывали от народа, учимся быть достойными великого прошлого нашей славной Родины!..
Источник – «Рассвет Асгарда»
Здраствуйте!
6 августа взломали мою почту [email protected] и мою страничку
«Познание духовных законов — это узы; знание этих законов — свобода; умение применить эти законы — мудрость».
Полный плод духовности — мудрое, преданное и исполненное любви служение, целью которого является возвышение человеческого сознания, — описывается в классической книге Эвелин Андехилл «Мистицизм» (1911) под названием «объединяющая жизнь» (Unitive Life).
Это характерно для мистического восхождения к божественному, когда внутренний опыт всё больше и больше проявляется во внешнем поведении, так как мистик видит, что в реальности, на самом деле, нет разделений на «внутреннее» и «внешнее».
И то и другое — это только различные аспекты Единой Великой Истины Существования. Человек, реализовавший Бога, видит «не имеющее швов одеяние» Бытия и, видя его, начинает естественно, приводить свою деятельность во всё большее и большее соответствие со своей пробужденностью.
Во всём многообразии действий, которые могут быть совершены, для него присутствует Бог, потому что всё есть Бог, и только лишь Бог.
Эвелин Андехилл в своем исследовании мистического пути выделяет пять стадий в процессе самотрансценденции и возвращения к Первоистоку:
• пробуждение, или изменение;
• самопознание, или очищение;
• озарение;
• «тёмная ночь души»;
• единство, или объединяющая жизнь.
Об этом финальном состоянии, которое является истинной целью мистического поиска, Андехилл говорит так: «Абсолютная жизнь не только ощущается и понимается душой, вызывая в ней наслаждение, как при озарении, но становится единой с ней».
И это неизбежно понуждает человека к активности, которая в мире, но в то же время, не от мира . Если такие люди вовлекаются в мирскую активность, они делают это таким образом, что очищают и освящают свою деятельность, самоотверженно принося себя в жертву славе Бога и делу освобождения человечества.
Этим благословлены и наши жизни. В приводимой ниже подборке автор мастерски описывает, как «внутреннее» и «внешнее» в объединяющей жизни действуют вместе и какова «награда» на пути духовных исканий тому, кто становится просветленным на вершине процесса самотрансценденции.
* * *
Что такое «объединяющая жизнь?» С тех пор как нормальный человек узнает немного больше о своей собственной истинной личности и ничего вообще не знает о Божестве, традиционное объяснение «Жизнь, в которой воля человека объединена с Богом» становится всего лишь эхом этого вопроса в его усиленной форме и не имеет пока еще реального значения для ума ученика.
Единственное, что мы могли бы узнать, — конечно, лишь инстинктивно, — это ее характер, так же, как знаем мы, может быть, и не имея возможности выразить это словами, характер нашей собственной нормальной человеческой жизни. Но даже это, конечно, невозможно.
Ведь речь идет о финальном триумфе духа, цветке мистицизма, высшей ноте человечности: это та завершенность, к которой стремится вся созерцательная жизнь с ее долгим ростом и интенсивными упражнениями.
Мы можем видеть небольшую, но постепенно возрастающую группу героических фигур, живущих на трансцендентном уровне реальности, которого мы, погруженные в убогую иллюзорную жизнь, не способны достичь; это дыхание в такой атмосфере, истинное качество которой мы не можем себе представить.
Есть много других моментов в нашем исследовании духовного сознания, в которых мы, в большей части того, что нам известно, должны полагаться на непосредственные свидетельства мистиков, которые только и могут сказать что-либо о характере той «более богатой жизни», которой они достигли.
Тем не менее, мы не полностью зависим только лишь от этого источника информации. Особенность объединяющей жизни такова, что она часто проживается, в том числе в своих высших и наиболее совершенных формах, в повседневном мире; ее работа протекает на глазах у других людей.
Подобно тому, как закон наших тел гласит «земное — земле», таков же, как это ни странно, закон наших душ. Человеческий дух приходит, наконец, к полному осознанию реальности, завершая этим цикл бытия, и возвращается назад для того, чтобы оплодотворить собой те уровни существования, из которых он вырос.
Поэтому, противники мистицизма, которые легко выводят близкую им по духу мораль из «болезненного и одинокого» образа жизни созерцателей на раннем, ученическом, этапе их мистического пути, часто сталкиваются здесь с неприятным для них зрелищем, когда мистик выступает в роли пионера человечества, как весьма практичный человек, обладающий острой интуицией, — художники, исследователи, религиозные или социальные реформаторы, национальные герои или «великие активисты» среди святых.
С помощью сверхчеловеческой природы того, чего эти люди достигли, мы можем представить себе масштаб той сверхъестественной жизненной силы, которой они обладают.
Все вещи происходят так, как надо, и все победы достижимы для св. Бернарда или св. Жанны д'Арк, св. Екатерины из Сиены, св. Игнатия Лойолы, для св. Терезы или для Джорджа Фокса — всё это трудно объяснить, если не предположить, что эти великие души действительно имели более тесный, более интимный, чем у их последователей, контакт с той жизнью, «которая — свет для людей».
Для нас возможны два направления исследования: во-первых, сравнение и разъяснение того, что сами мистики рассказывают нам о своем трансцендентном опыте, и, во-вторых, свидетельства, вытекающие из их жизни, о наличии в них некоего источника сверхъестественной активности и об их контакте с некими глубинными уровнями жизненной силы.
В-третьих, мы имеем в своем распоряжении и такую критическую вещь, как психология, хотя она, конечно, в случае таких гигантов духа, должна применяться с особой осторожностью, объединяющая жизнь, хотя она часто проживается в мире, не принадлежит миру.
Она принадлежит иному уровню бытия, возникая из того, что невыразимо с помощью речи и что неподвластно даже желающей всё измерить силе человеческого познания. Мы из глубины нашей приземленности можем уловить лишь отблеск истинной жизни этих избранных духов, вознесенных на вершины.
Они слишком далеки от нас, они дышат иным воздухом: мы не можем достичь их. Тем не менее, невозможно переоценить их важность для человечества. Это наши «посланцы» к Абсолюту. Они выражают собой стремление человечества к возможности постоянного, необратимого достижения подлинной реальности; они приносят нам свидетельства о практическом качестве трансцендентной жизни.
По словам Эйкена, они «свидетельствуют о триумфе Силы Духа, как чего-то такого, что отличается от того общего для всех духовного начала, которое лежит в основе жизни и борьбы за самосохранение» , о действительно возвышающей жизнь силе любви Бога, когда человеческий дух свободно раскрывается этой божественной любви.
Обращаясь, в первую очередь, к свидетельствам самих мистиков, мы обнаруживаем там попытки описать объединяющую жизнь, и эти попытки связаны с двумя основными формами символического выражения: обе весьма небезопасны и содержат в себе возможность злоупотребления ими, и обе дают достаточно поводов для жесткой критики со стороны враждебно настроенных исследователей мистицизма.
Мы также обнаруживаем, что, как мы и могли рассчитывать на основании опыта нашего предыдущего столкновения с символами, которые используют созерцатели и те, кто переживает экстаз, эти обе формы символического описания принадлежат преимущественно мистикам трансцендентно-метафизического и интимно-личностного типа, сущность пути которых, в своем чистом виде, состоит в противопоставлении себя другим людям.
1. Мистик метафизического типа, для которого Абсолют является внеличностным и трансцендентным, описывает свое финальное достижение этого Абсолюта, как обожествление, или полное превращение самого себя в Бога.
2. Мистик, для которого интимное и персональное общение с Абсолютом является той формой, с помощью которой он лучше ощущает реальность, говорит о завершенности, совершенстве и постоянности такого общения в форме духовного брака его души с Богом.
Очевидно, что оба эти названия — обожествление и мистический брак — являются попытками передать сущность того состояния, которое мистик переживает во всей своей полноте, не анализируя его.
Они используют отношение к несомненной реальности этого состояния так же, как наши теории используют для объяснения природы и жизни учения о жизненных процессах в человеческом организме. Они стоят того, чтобы исследовать их, но мы не поймем их до тех пор, пока не исследуем саму ту высшую жизнь, которую эти понятия пытаются объяснить.
Язык, к которому принадлежат выражения «обожествление» и «духовный брак», — это язык темперамента, и он относится, скорее, к субъективному переживанию, чем к объективному факту.
Эти слова, с одной стороны, описывают признание мистиком тех глубоких изменений, которые происходят в его собственной личности — трансмутация его собственной «соли», «серы» и «ртути» в духовное «золото», — а с другой — восторженное совершенство его любви.
Следовательно, с помощью сравнения этих символических реконструкций, открытием и выделением тех общих факторов, которые были скрыты в каждом отдельном случае, мы, возможно, сможем узнать что-либо о самом том фундаментальном факте, который каждый из мистиков пытался описать.
Мистики описывали определенные симптомы, как необходимое предварительное условие и, в то же время, как признаки и плоды состояния объединяющей жизни; это тоже может помочь нам определить характер этого состояния.
Прежде всего, это факт предварительной полной «сдачи», капитуляции своего Эго, превращение себя в «ничто», к чему ведет испытание «темной ночью души». «Это, — говорит Джулиан из Норвича, — является причиной того, что у души не оста остается никакой опоры, так как все вещи превращаются в ничто.
Когда это происходит, это освобождает душу для любви к Тому, Который есть всё, и делает душу способной обрести духовный покой». Только совершенно бесстрастная, «превращенная в ничто» душа «свободна», и она, как говорится, становится тем зеркалом, в котором отражаются все отдельные души.
Достигаемое при этом состояние объединяющей жизни является, в сущности, состоянием освобождения и дает возможность душе, подобно Сыну Отца, участвовать в вечной жизни. Основные признаки самого этого состояния следующие:
1) полное поглощение в интересах Бесконечного, благодаря чему Оно входит в душу;
2) осознание того, что душа разделяет силу Бесконечного, действует с помощью Его, Бесконечного, авторитета, результатом чего является полное чувство свободы и неуязвимой безмятежности, что, как правило, обычно направляет душу к тем или иным формам героических усилий или творческой активности;
3) утверждение в душе некоего центра энергии, «жизненной силы», действительного источника духовной витальности в человеке.
При наличии всех этих симптомов и их воздействии на всю жизнь того человека, в котором они проявились, мы можем с уверенностью сказать, что, с точки зрения психологии, это имеет отношение к трансцендентным факторам бытия, которые и порождают эти характерные состояния и действия... Дальше мы будем обсуждать объединяющую жизнь как:
1) то, чем она кажется с точки зрения психологии;
2) как она описана для нас теми мистиками, которые использовали термины, связанные либо
а) с обожествлением, либо
б) с «Духовным Браком»;
3) в завершение, мы обратимся к примеру тех, кто жил такой жизнью, и попытаемся, насколько это нам удастся, понять это явление во всей его органической целостности.
1. Признаками чего, с психологической точки зрения, являются различные феномены объединяющей жизни? Психолог мог бы сказать, что они отражают финальное и успешное утверждение той высшей формы сознания, которая боролась за свое преобладание на протяжении всего мистического пути.
Глубочайшие и богатейшие уровни человеческой личности теперь достигают света и свободы. Самость человека, как бы, создается заново, трансформируется и становится объединенной; и, вместе с прекращением душевных потрясений, сила освобождается для новых целей.
«Начало мистической жизни, — говорит Делакруа, — вводит в жизнь индивида или группы такие состояния, которым можно дать определенные характеристики, образующие, так сказать, особую психологическую систему.
Выражаясь в подобных терминах, можно говорить, что происходит подавление ординарных аспектов личности и по мере развития этой системы утверждается новая личность, обладающая новым методом чувствования и действия.
Результатом ее роста является трансформация личности; примитивное сознание Эго отбрасывается и заменяется на более широкое сознание; происходит полное исчезновение чувства своего «Я» в Божественном и замена ограниченной самости на Божественную Самость».
Мы даем философское содержание этой концепции для того, чтобы говорить дальше о том, что человек в этом состоянии всеединства, с помощью замены «примитивной» самости на божественное начало, достигает, наконец, подлинной свободы, «входит в плодотворность первоистоков реальности».
Так этот человек открывает новые пути для протекания в себе этой триумфально движущейся силы, которая является самой сущностью реальности; она пересоздает заново его сознание, и в благодатности этой тотальной регенерации «трансплантирует душу в ту Универсальную Жизнь, которая не чужда нам самим».
С помощью установления контакта с этой универсальной жизнью, с этим «исполненным энергии словом Бога, которое не содержится ни в чем» — из этого глубокого уровня бытия, на который переходит человек, вырастает новая, полностью адаптированная к этому уровню личность — в ней проявляется необычайная сила, нерушимый покой и та сила справляться с любыми обстоятельствами, которая является одним из наиболее характерных признаков объединяющей жизни.
«Это скрытая и существующая всегда личность высшего типа», которая выдает на поверхность обычной самости постоянную и настойчивую информацию о ее бытии на каждой стадии мистического роста, — эта вечная и подлинная самость сейчас сознательно проявляет свое предназначение и, наконец, начинает полностью быть.
В своем путешествии через «темную ночь души» эта подлинная самость завоевывает и захватывает последние непокорные элементы характера.
Нет больше ограничений для любых действий и для глубочайшего восприятия, для всемогущей интуиции Абсолюта; нет больше зависимости от непредвиденных случайностей в различных психических состояниях, возникающих при созерцании и экстазе.
Анима и анимус объединяются. Мистик, наконец, разрешает парадокс Стивенсона, и теперь в нём нет двойственности, а только единое.
2. Я полагаю, мистик, описывая эти состояния, будет передавать это своими собственными словами и выражениями, которые находятся за пределами психологии.
Он будет говорить, что его связь с трансцендентной реальностью, его соединение с Богом, сейчас, наконец, полностью установилось и что его душа сейчас полностью пронизана этим, подобно тому, как море пропитывает губку, — тем океаном любви и жизни, которого он достиг.
«Да, я живу, — не я сам, а Бог во мне». Он осознает, что сейчас он проходит процесс последнего освобождения от любой нечистоты, от разделенности, отдельности и становится, пользуясь мистическими выражениями, «тем, что он видит».
По словам суфийского поэта, теперь мистическое путешествие ведет уже не только к Богу, но в Бога. Он достигает здесь и сейчас того состояния, к которому магнит Вселенной притягивает всех живых существ.
Идя через чередующиеся периоды радости и мучений, по мере того как его духовная сущность пробуждается, обретает силу и проходит через испытания в огне любви и страдания, он внутренне осознает, что движется к определенной цели.
И, если он действительно великий мистик, он также осознает, что эта цель является не столько актом познания, пусть даже интенсивного, ликующего и возвышенного, сколько достижением новых условий бытия, достижением исполнения и свершения той любви, которая непоколебимо и непреклонно заставляет его быть тем, чем он есть.
Можно сказать, используя образ алхимиков, что огонь любви проделывает свою работу: мистическая «ртуть» мудрости — это скрытое сокровище, этот кусочек подлинной реальности в нём — полностью трансмутирует «соль» и «серу» ума и чувств. И белый камень озарения, эта величайшая драгоценность, будет обретен в алхимическом тигле.
Итак, великое делание завершено, последние несовершенства преодолены, и внутри себя найден «благородный эликсир» — золото духовной человечности.
Мы уже говорили, что мистик внеличностного типа — искатель трансцендентного Абсолюта — имеет склонность описывать свои искания на языке обожествления.
Объединяющая жизнь неизбежно значима для него, так же, как и для всех, кто ее достигает, как нечто, что бесконечно превосходит всю сумму отдельных ее признаков; как нечто, что обычный человек не может даже надеяться понять.
Приходя к этому, мистик провозглашает, что он теперь становится «частью Божественной Природы», достигнувшим плодов реальности. Отныне мы «только лишь наблюдаем «то, что есть», и учение об обожествлении является естественным и логическим результатом стремления к этой цели.
«Кто-то может спросить, — говорит автор «Theologia Germaniса», — что значит быть частью Божественной Природы, или быть Богоподобным человеком (буквально: uergotter, «обожествленным»)? Ответ таков: это тот человек, который озарен и наполнен Вечным Божественным Светом, кто воспламенен Вечной Божественной Любовью, — это обожествленный человек, ставший частью Божественной Природы».
Конечно, слово «обожествление» не является научным термином. Это — метафора, средство художественной экспрессии, пытающейся передать тот трансцендентный факт, который находится полностью за пределами человеческого понимания и у которого нет эквивалента в человеческой речи; тот факт, о котором Данте, когда он видел святых, как лепестки вечной розы, говорил, как о «скрытом тенью».
Поэтому, мы можем знать не само бытие Бога, и даже не большую часть его. Утверждение же о том, что душа становится единой с Богом, может передать нам лишь экстатическое впечатление, но никогда не может дать точной информации, за исключением, конечно, тех редких индивидов, которые сами переживали эти высшие состояния, принимая это утверждение, как истину.
Предельно ясный взгляд на вещи и внимательность в чувствах (исключающие пантеистические интерпретации и дающие отпор обвинениям в том, что мистики-экстремисты проповедуют уничтожение своего «Я», считая себя, при этом, эквивалентными Богу), оставляют нас без всяких сомнений в том, что мистики в этом достигают вполне конкретного переживания, естественного для тех, кто достиг высших уровней духовной витальности.
Такие выражения употребляются преимущественно теми мистиками, для которых реальность является скорее местом или состоянием, а не личностью и которые одобряют в описании ранних стадий своего путешествия к Богу такие символы, как возрождение или трансмутация.
Прямые и откровенные выражения созерцателей этого типа, относящиеся к обожествлению, породили больше неприязни среди тех, кто не является мистиком, чем любые другие учения или методы практики.
Это, конечно, легко, ограничивая самого себя своими поверхностными ощущениями, назвать такой язык богохульственным, и трудно сопротивляться большому соблазну так и сделать. Тем не менее, будучи правильно понятым, это учение оказывается лежащим в сердце не только всякого мистицизма, но и большей части философских учений и большинства религий.
Оно доводит свой первый принцип до его логического завершения. Христианский мистицизм, по словам Делакруа, возник из «спонтанного и полудикого стремления к обожествлению, которое содержат в себе все религии».
Восточное христианство также восприняло этот мистицизм и выразило его в своих обрядах. Правда, трудно понять, почему мы должны заклеймить словом «полудикий» изначальный человеческий инстинкт к реализации своего предназначения. «Плоть Божья обожествляет меня и служит мне пищей, — говорит Симеон Метафраст, — она обожествляет мой дух и питает мою душу неким непостижимым образом».
Христианские мистики оправдывают это учение об обожествлении человека, представляя его, как необходимое последствие воплощения — принятие Богом человеческой формы. В поддержку этого аргумента они ссылаются на авторитет отцов церкви. «Он стал человеком для того, чтобы мы могли стать Богом», — говорит св. Афанасий.
«Я слышал, — говорит св. Августин о своем периоде жизни, предшествовавшем обращению, — Твой голос, взывающий ко мне свыше: «Я — Пища тех, кто полностью вырос; расти и тогда ты станешь питаться Мною. Это не превратит Меня в тебя, подобно тому, как ты превращаешь пищу в свою плоть, но, таким образом, ты сам превратишься в Меня».
Экхарт лишь излагал точку зрения отцов церкви, когда он писал: «Господь наш говорит каждой живой душе: «Я стал человеком для тебя. Если ты не станешь Богом — ради меня, — ты плохо поступишь по отношению ко мне».
Если мы предположим, что мистики всегда достигали цели своего поиска, то, я думаю, мы должны также и предположить, что такое достижение порождало трансмутацию их самости в то состояние, которое они, пытаясь использовать язык, и называли «обожествлением».
Необходимость такой трансмутации содержится уже в первой их предпосылке: законе, гласящем, что «мы видим то, чем мы есть, и мы есть тем, что мы видим».
Экхарт, у которого язык обожествления принял свои наиболее экстремальные формы, оправдывал его необходимость так: «Если, — говорил он, — я познаю Бога непосредственно, то я должен полностью становиться Им, и Он — мной. Так эти «Он» и «Я» становятся единым «Я».
Бог, как говорил св. Августин, — это Страна души. «Это ее Дом», — говорил Рейсбрук. Мистик, пребывая в объединяющем состоянии, живет в своей родной стране; не как чужак, исследующий эту страну, а как возвратившийся изгнанник, полностью сейчас отождествившийся с этой страной, ставший частью ее, но сохранивший, при этом, свою личность.
Как никто не знает дух Англии лучше самих англичан — а они знают этот дух интуитивным соучастием в нём, слиянием с ним, а не с помощью мысли, — так же никто не знает лучше, чем сами «обожествленные» тайны бытия Бога.
Это то знание, которое достигается только лишь участием; проживанием жизни и дыханием в атмосфере «соединения с тем Светом, с помощью которого они могут видеть и который они видят».
Это одно из тех гражданских прав, которое не может быть даровано искусственно. Поэтому, важно, что сами мистики могут рассказать нам о своей жизни в самых недрах реальности; и мы должны воспринять их сообщения без предубеждения, какими бы трудными для понимания ни казались их высказывания.
Первое, что вытекает из этих сообщений, из того выбора символов, которые мы находим в этих сообщениях, — это то, что великие мистики обеспокоены тем, чтобы любыми способами донести истину до нас, и что под обожествлением они имеют в виду вовсе не надменную цель своего отождествления с Богом; но это обожествление является переливанием их самости в Его самость и обретением доступа к новому порядку жизни, столь высокому и настолько пребывающему в гармонии с реальностью, что он может быть назван только лишь божественным.
Снова и снова они уверяют нас, что личность не утрачивается, а становится более реальной. «Когда, — говорит св. Августин, — я буду оставаться верным Тебе всем моим существом, тогда не будет во мне ничего, что страдало бы и тяжко трудилось; и тогда моя жизнь станет действительной жизнью, бытием, всецело наполненным Тобой».
«Моя жизнь будет действительно настоящей жизнью», потому что она «полна Тебя». Достижение реальности и обожествление — это теперь одно и то же; это неизбежно, поскольку мы знаем, что только божественное реально.
Мехтхильда из Магдебурга и после нее Данте, видели Божество, как пламя или как огненную реку, которая наполняла собой Вселенную; а «обожествленые» души святых — как пылающие искры в этой реке, сверкающие в этом пламени, единые с ним, но, в то же время, отдельные.
Рейсбрук также говорил, что «каждая душа подобна живому углю, который зажжен Богом в сердце Его Бесконечной Любви». Образ этого огня видели многие мистики — это был в особенности впечатляющий символ того трансцендентного состояния, которое они пытались описать.
Не стоит смущаться наличием облаков неведения, скрывающих истину, — они будут пронизаны до самой их сердцевины, где будет найдена цель: тот несозданный и наполняющий энергией огонь, который вел сынов Израиля через ночь.
Намеренным обращением к параллелям с такими великими внеличностными силами — огонь, тепло, свет, вода, воздух — авторы мистических трактатов показывают свою способность передать воспринятый ими аспект Божественного и участия в нем преображенной души, которое личностный язык, сам по себе, не способен передать.
Так Бёме, пытаясь описать единство между словом и душой, говорит: «Я дам вам земное подобие этого. Наблюдай светящийся раскаленный кусок железа, который сам по себе черный и темный, и огонь, который проявляется и светит через это раскаленное железо, которое само начинает светиться.
Железо не перестало быть железом, оно остается всего лишь железом. Источник огня тоже остается самим собой — он не вбирает в себя железо, но он проникает в железо и светит теперь через него. Это такое же железо, как было и до того, само по себе свободное от чего-либо, как и источник огня.
Так же и душа по отношению к Божеству: Божество проявляет себя через душу и сияет в душе, в то время как душа не может постигать всё Божество, — это оно, Божество, постигает душу, но не изменяет ее (и она не перестает быть душой) но лишь дает ей божественный источник Величия».
Почти такой же образ обожествления был использован за пять сотен лет до Бёме, Ричардом святым Виктором, мистиком, которого Бёме вряд ли мог читать.
«Когда душа погружается в огонь божественной любви, — говорил он, — она, подобно нагреваемому железу, сначала утрачивает свою черноту, а затем накаляется до белизны, сама становясь, как огонь. Наконец, она плавится, становится жидкой и утрачивает свою первоначальную природу, превращаясь в совершенно другое качество бытия».
«Так же, как есть различие между холодным железом и железом горячим, — говорит он дальше, — таково же различие между душой в обычном состоянии и душой, которая начинает нагреваться, и таково же отличие последней от той души, которая раскалена божественной любовью».
Другие созерцатели говорят, что обожествленная душа преображается, когда ее затопляет несозданный свет; это подобно полену, пылающему в печи и превращающемуся в подобие самого Огня.
«Эти души, — говорит божественный голос св. Екатерине из Сиены, — брошены в печи Моего милосердия; и это не часть их воли, проявляющейся наружу, но всё в них воспламеняется при этом Мною, подобно полену, полностью сгоревшему в печи, и нет такого человека, который мог бы вытащить его для того, чтобы погасить, потому что оно уже стало огнем.
Также, никто не может схватить эти души или оттянуть их от Меня, потому что они уже стали одним со Мною через мою благодать, и я уже никогда не заберу Себя у них, так же как и в случае тех, кого Я веду на пути к совершенству».
Для наиболее тонких и искусных описаний объединяющего обожествленного состояния, понимаемого, как утрата самого себя в «Великом Океане» Бога, мы должны обратиться к великому гению Рейсбрука.
Только он, избегнув всех ловушек, смог передать — в той мере, в какой мы это можем воспринять, читая его, — настроение той несравнимой ни с чем радости, которая находится за пределами всего того, что может представить себе человек.
Благоговение и восторг, теологическая глубина и сильный психологический инсайт выражены им с потрясающей простотой. Мы слушаем сообщение того, кто сам слышал «приглашение любви», которое «влекло души по направлению к Единому» и говорило: «Возвратись домой».
Смиренная восприимчивость и кроткая готовность к самоисчезновению были у Реисбрука, так же как и у всех великих мистиков, а это есть врата Града Божьего.
«Поскольку они отказались от самих себя во имя Бога во всём — в действиях, в страданиях, в оставлении всего, — говорит он об обожествленных душах, — они обрели ненарушимый покой и внутреннюю радость, утешение и спасение, которые мир не способен разделить; и нет в этом какого-либо притворства для человека, который видит его и понимает это, как славу Божью.
Более того, такие столь обращенные вовнутрь и просветленные люди будут находиться впереди остальных, благодаря своему внутреннему видению, доступному им всегда, когда бы они того ни пожелали, и Любви Бога, которая влечет и ведет их к Единству; они видят и чувствуют, что Отец и Сын посредством Святого Духа отхватывают собой и Всех Других и влекут их своей вечной любовью к себе назад, к единству с Их Природой.
Так это единство всегда зовет к себе и приглашает в себя всё, что Оно породило, с помощью исходящей из него самого благодати.
Эти просветленные люди обладают свободным духом, возвышаются над обычным здравым смыслом в чистом и лишенном образов видении, где обитает вечный и неописуемый призыв Божественного Единства; и с этим, лишенным образов, чистым пониманием они следуют через любую работу, через любые упражнения, через все вещи, пока не достигают вершины своего духа.
Их чистое понимание пропитано Вечным Сиянием, так же, как воздух пронизан солнечным светом. И их чистая, возвышенная воля трансформируется и пропитывается безмерной любовью так же, как огонь проникает в железо, нагревая его.
И чистая, возвышенная память ощущает себя пребывающей в полном отсутствии всякого образа. Так над рассудком и разумом всякий образ соединяется тройственным способом с Вечным Образом, который является источником его бытия и его жизни...
И хотя, в соединении с Богом, посредством его милости, благодати и возвращающей нас домой любви, сотворенное не становится самим Богом, то и сотворенное существо, в своем направленном внутрь созерцании, ощущает различие и нетождественность себя и Бога.
И, поскольку это единство находится за пределами понимания, то та разнообразная деятельность, которую совершает Бог на небесах и на земле, навсегда остается скрытой от духа.
Однако, Бог дает самого Себя таким, каков Он есть, с ясным распознаванием, — Он дает Самого Себя в «самой сокровенной сущности души, где силы души преобладают над разумом и где в своей простоте они и претерпевают божественную трансформацию.
Всё это наполняюще и переполняюще для духа, чувствующего себя единым с истиной, единым в обладании этим богатством и единым в своем соединении с Богом. Тем не менее, именно в этом проявляется сущностная склонность духа к движению вперед.
В этом и состоит различие между бытием души и Бытием Бога; и это высшее и самое окончательное различие, которое мы способны почувствовать».
«Когда любовь несет нас выше всех вещей и за пределы их, — говорит он в другом месте, — выше чем в свет, в Божественную Тьму, в которой мы подвергаемся воздействию Вечного Слова, которое является образом Отца и преображаемся им; и подобно тому, как воздух пронизывается солнцем, так мы, в бездеятельности духа, обретаем Непостижимый Свет, обнимающий нас и пронизывающий нас.
И этот Свет является не чем иным, как бесконечным смотрением и видением. Мы наблюдаем то, что мы есть, а мы есть то, что мы наблюдаем, поскольку наша мысль, жизнь и бытие возвышается в простоте и делает нас едиными с Истиной, которая и есть Бог».
Здесь личностный аспект Абсолюта кажется сведенным к минимуму, в то время как всё, что мы ценим в личности — любовь, деятельность, волю, — остается неуничтожаемым.
Кажется, что мы пойманы видением образов, которые находятся за пределами категорий человеческого ума, для созерцания чего-то иного — нашего дома, нашей надежды, наших страстей, завершения нашей личности и сущности того, чем всё это является.
Так, в бесконечном созерцании, в пребывании в сущности добра, истины и красоты можно найти сущность этих прекрасных видений, этого соучастия в вечности, «всех вещей, самых приятных и желанных, всех вещей, наиболее любимых теми, кто их имеет», которые теология преподносит нам, как цели души.
Те мистики метафизического типа, которые имеют склонность использовать такие внеличностные символы, часто видят в объединяющей жизни привкус прекрасного видения: вхождение здесь и сейчас в ту абсолютную жизнь внутри Божественного Бытия, в которой будут жить все совершенные духи, когда они смогут отбросить ограничения плоти и снова войти в то божественное предназначение, для которого они были созданы.
Для таких мистиков «обожествлённый человек» в добродетели своего гения, пребывающего в трансцендентной реальности идет впереди всей человеческой истории и достигает той формы сознания, которую другие люди узнают только после завершения своей земной жизни.
В «Книге истины» Сузо использует прекрасное поэтическое сравнение между жизнью благословенных духов, пребывающих в океане божественной любви, и той приближающейся к этому жизни, которая проживается на земле теми мистиками, которые отрекаются от всего личностного и соединяют свою волю с вечной истиной.
Здесь мы находим один из лучших — хотя и один из многих возможных — ответов на древнее, но, вероятно, бессмертное обвинение мистиков в том, что они учат о тотальном уничтожении личности, как конечной цели их исканий.
«Господи, скажи мне, — говорит Сервитор, — что остаётся для благословенной души, которая полностью отрекается от самой себя?» Истина отвечает: «Когда добродетельная, исполненная веры душа, служащая мне, вступает в радость Господа своего, она становится опьяненной богатствами обители Бога, ощущая — только в невыразимой степени больше — то, что чувствует опьяненный человек.
Он забывает сам себя, он больше не осознает свою самость, утрачивая себя в Боге, и становясь единым с Ним духом, как капля воды, которая растворяется в большом количестве вина. Подобно тому, как такая капля исчезает, приобретая цвет и вкус вина, так происходит и с теми, которые оказываются полностью погруженными в благодать.
Неописуемым образом все человеческие желания покидают их, они поднимаются над самой своей сущностью и погружаются в божественную волю. Если же это происходит иначе, оставляя в человеке нечто человеческое, что не поглощается, то тогда должны были бы быть ложными те слова Писания, которые утверждают, что Бог должен быть всем во всём.
Существо человека остается, но в иной форме, в иной славе, в иной силе. И всё это является результатом полного и законченного отречения...
В этом ты найдешь ответ на свой вопрос; истинное отречение и настоящее погружение человека во власть божественной воли в ограниченном мире является лишь имитацией и упрощенной формой того самоотречения, которое бывает у по-настоящему осененного благодатью — того, о котором говорит Писание; в этой имитации происходит приближение к той модели, согласно которой человек, в большей или меньшей мере, соединен с Богом и становится, так же в, большей или меньшей мере, единым с Богом.
Запомни хорошо, что сказано о том, кто обрел благодать; они лишаются всякой личной инициативы , которая изменяется у них в иную форму, иную славу, иную силу. Чем является эта иная форма, если не самой божественной природой, божественным бытием, в которое вливают себя те, кто осенен благодатью, и которое само вливает себя в них, становясь одним с ними?
И чем еще может быть эта иная слава, если не бытием озарённого, сиянием в этом недостижимом свете?
И чем может быть эта иная сила, если не соединением с божественной личностью, что и дает человеку божественную силу и божественную власть, которыми он может достичь всего, что относится к его осенённости благодатью, и пропустить мимо себя всё, что противоречит этому?
И, поскольку всё это именно так, то, как сказано, человек идет дальше за пределы своей самости».
Полный плод духовности — мудрое, преданное и исполненное любви служение, целью которого является возвышение человеческого сознания, — описывается в классической книге Эвелин Андехилл «Мистицизм» (1911) под названием «объединяющая жизнь» (Unitive Life).
Это характерно для мистического восхождения к божественному, когда внутренний опыт всё больше и больше проявляется во внешнем поведении, так как мистик видит, что в реальности, на самом деле, нет разделений на «внутреннее» и «внешнее».
И то и другое — это только различные аспекты Единой Великой Истины Существования. Человек, реализовавший Бога, видит «не имеющее швов одеяние» Бытия и, видя его, начинает естественно, приводить свою деятельность во всё большее и большее соответствие со своей пробужденностью.
Во всём многообразии действий, которые могут быть совершены, для него присутствует Бог, потому что всё есть Бог, и только лишь Бог.
Эвелин Андехилл в своем исследовании мистического пути выделяет пять стадий в процессе самотрансценденции и возвращения к Первоистоку:
• пробуждение, или изменение;
• самопознание, или очищение;
• озарение;
• «тёмная ночь души»;
• единство, или объединяющая жизнь.
Об этом финальном состоянии, которое является истинной целью мистического поиска, Андехилл говорит так: «Абсолютная жизнь не только ощущается и понимается душой, вызывая в ней наслаждение, как при озарении, но становится единой с ней».
И это неизбежно понуждает человека к активности, которая в мире, но в то же время, не от мира . Если такие люди вовлекаются в мирскую активность, они делают это таким образом, что очищают и освящают свою деятельность, самоотверженно принося себя в жертву славе Бога и делу освобождения человечества.
Этим благословлены и наши жизни. В приводимой ниже подборке автор мастерски описывает, как «внутреннее» и «внешнее» в объединяющей жизни действуют вместе и какова «награда» на пути духовных исканий тому, кто становится просветленным на вершине процесса самотрансценденции.
* * *
Что такое «объединяющая жизнь?» С тех пор как нормальный человек узнает немного больше о своей собственной истинной личности и ничего вообще не знает о Божестве, традиционное объяснение «Жизнь, в которой воля человека объединена с Богом» становится всего лишь эхом этого вопроса в его усиленной форме и не имеет пока еще реального значения для ума ученика.
Единственное, что мы могли бы узнать, — конечно, лишь инстинктивно, — это ее характер, так же, как знаем мы, может быть, и не имея возможности выразить это словами, характер нашей собственной нормальной человеческой жизни. Но даже это, конечно, невозможно.
Ведь речь идет о финальном триумфе духа, цветке мистицизма, высшей ноте человечности: это та завершенность, к которой стремится вся созерцательная жизнь с ее долгим ростом и интенсивными упражнениями.
Мы можем видеть небольшую, но постепенно возрастающую группу героических фигур, живущих на трансцендентном уровне реальности, которого мы, погруженные в убогую иллюзорную жизнь, не способны достичь; это дыхание в такой атмосфере, истинное качество которой мы не можем себе представить.
Есть много других моментов в нашем исследовании духовного сознания, в которых мы, в большей части того, что нам известно, должны полагаться на непосредственные свидетельства мистиков, которые только и могут сказать что-либо о характере той «более богатой жизни», которой они достигли.
Тем не менее, мы не полностью зависим только лишь от этого источника информации. Особенность объединяющей жизни такова, что она часто проживается, в том числе в своих высших и наиболее совершенных формах, в повседневном мире; ее работа протекает на глазах у других людей.
Подобно тому, как закон наших тел гласит «земное — земле», таков же, как это ни странно, закон наших душ. Человеческий дух приходит, наконец, к полному осознанию реальности, завершая этим цикл бытия, и возвращается назад для того, чтобы оплодотворить собой те уровни существования, из которых он вырос.
Поэтому, противники мистицизма, которые легко выводят близкую им по духу мораль из «болезненного и одинокого» образа жизни созерцателей на раннем, ученическом, этапе их мистического пути, часто сталкиваются здесь с неприятным для них зрелищем, когда мистик выступает в роли пионера человечества, как весьма практичный человек, обладающий острой интуицией, — художники, исследователи, религиозные или социальные реформаторы, национальные герои или «великие активисты» среди святых.
С помощью сверхчеловеческой природы того, чего эти люди достигли, мы можем представить себе масштаб той сверхъестественной жизненной силы, которой они обладают.
Все вещи происходят так, как надо, и все победы достижимы для св. Бернарда или св. Жанны д'Арк, св. Екатерины из Сиены, св. Игнатия Лойолы, для св. Терезы или для Джорджа Фокса — всё это трудно объяснить, если не предположить, что эти великие души действительно имели более тесный, более интимный, чем у их последователей, контакт с той жизнью, «которая — свет для людей».
Для нас возможны два направления исследования: во-первых, сравнение и разъяснение того, что сами мистики рассказывают нам о своем трансцендентном опыте, и, во-вторых, свидетельства, вытекающие из их жизни, о наличии в них некоего источника сверхъестественной активности и об их контакте с некими глубинными уровнями жизненной силы.
В-третьих, мы имеем в своем распоряжении и такую критическую вещь, как психология, хотя она, конечно, в случае таких гигантов духа, должна применяться с особой осторожностью, объединяющая жизнь, хотя она часто проживается в мире, не принадлежит миру.
Она принадлежит иному уровню бытия, возникая из того, что невыразимо с помощью речи и что неподвластно даже желающей всё измерить силе человеческого познания. Мы из глубины нашей приземленности можем уловить лишь отблеск истинной жизни этих избранных духов, вознесенных на вершины.
Они слишком далеки от нас, они дышат иным воздухом: мы не можем достичь их. Тем не менее, невозможно переоценить их важность для человечества. Это наши «посланцы» к Абсолюту. Они выражают собой стремление человечества к возможности постоянного, необратимого достижения подлинной реальности; они приносят нам свидетельства о практическом качестве трансцендентной жизни.
По словам Эйкена, они «свидетельствуют о триумфе Силы Духа, как чего-то такого, что отличается от того общего для всех духовного начала, которое лежит в основе жизни и борьбы за самосохранение» , о действительно возвышающей жизнь силе любви Бога, когда человеческий дух свободно раскрывается этой божественной любви.
Обращаясь, в первую очередь, к свидетельствам самих мистиков, мы обнаруживаем там попытки описать объединяющую жизнь, и эти попытки связаны с двумя основными формами символического выражения: обе весьма небезопасны и содержат в себе возможность злоупотребления ими, и обе дают достаточно поводов для жесткой критики со стороны враждебно настроенных исследователей мистицизма.
Мы также обнаруживаем, что, как мы и могли рассчитывать на основании опыта нашего предыдущего столкновения с символами, которые используют созерцатели и те, кто переживает экстаз, эти обе формы символического описания принадлежат преимущественно мистикам трансцендентно-метафизического и интимно-личностного типа, сущность пути которых, в своем чистом виде, состоит в противопоставлении себя другим людям.
1. Мистик метафизического типа, для которого Абсолют является внеличностным и трансцендентным, описывает свое финальное достижение этого Абсолюта, как обожествление, или полное превращение самого себя в Бога.
2. Мистик, для которого интимное и персональное общение с Абсолютом является той формой, с помощью которой он лучше ощущает реальность, говорит о завершенности, совершенстве и постоянности такого общения в форме духовного брака его души с Богом.
Очевидно, что оба эти названия — обожествление и мистический брак — являются попытками передать сущность того состояния, которое мистик переживает во всей своей полноте, не анализируя его.
Они используют отношение к несомненной реальности этого состояния так же, как наши теории используют для объяснения природы и жизни учения о жизненных процессах в человеческом организме. Они стоят того, чтобы исследовать их, но мы не поймем их до тех пор, пока не исследуем саму ту высшую жизнь, которую эти понятия пытаются объяснить.
Язык, к которому принадлежат выражения «обожествление» и «духовный брак», — это язык темперамента, и он относится, скорее, к субъективному переживанию, чем к объективному факту.
Эти слова, с одной стороны, описывают признание мистиком тех глубоких изменений, которые происходят в его собственной личности — трансмутация его собственной «соли», «серы» и «ртути» в духовное «золото», — а с другой — восторженное совершенство его любви.
Следовательно, с помощью сравнения этих символических реконструкций, открытием и выделением тех общих факторов, которые были скрыты в каждом отдельном случае, мы, возможно, сможем узнать что-либо о самом том фундаментальном факте, который каждый из мистиков пытался описать.
Мистики описывали определенные симптомы, как необходимое предварительное условие и, в то же время, как признаки и плоды состояния объединяющей жизни; это тоже может помочь нам определить характер этого состояния.
Прежде всего, это факт предварительной полной «сдачи», капитуляции своего Эго, превращение себя в «ничто», к чему ведет испытание «темной ночью души». «Это, — говорит Джулиан из Норвича, — является причиной того, что у души не оста остается никакой опоры, так как все вещи превращаются в ничто.
Когда это происходит, это освобождает душу для любви к Тому, Который есть всё, и делает душу способной обрести духовный покой». Только совершенно бесстрастная, «превращенная в ничто» душа «свободна», и она, как говорится, становится тем зеркалом, в котором отражаются все отдельные души.
Достигаемое при этом состояние объединяющей жизни является, в сущности, состоянием освобождения и дает возможность душе, подобно Сыну Отца, участвовать в вечной жизни. Основные признаки самого этого состояния следующие:
1) полное поглощение в интересах Бесконечного, благодаря чему Оно входит в душу;
2) осознание того, что душа разделяет силу Бесконечного, действует с помощью Его, Бесконечного, авторитета, результатом чего является полное чувство свободы и неуязвимой безмятежности, что, как правило, обычно направляет душу к тем или иным формам героических усилий или творческой активности;
3) утверждение в душе некоего центра энергии, «жизненной силы», действительного источника духовной витальности в человеке.
При наличии всех этих симптомов и их воздействии на всю жизнь того человека, в котором они проявились, мы можем с уверенностью сказать, что, с точки зрения психологии, это имеет отношение к трансцендентным факторам бытия, которые и порождают эти характерные состояния и действия... Дальше мы будем обсуждать объединяющую жизнь как:
1) то, чем она кажется с точки зрения психологии;
2) как она описана для нас теми мистиками, которые использовали термины, связанные либо
а) с обожествлением, либо
б) с «Духовным Браком»;
3) в завершение, мы обратимся к примеру тех, кто жил такой жизнью, и попытаемся, насколько это нам удастся, понять это явление во всей его органической целостности.
1. Признаками чего, с психологической точки зрения, являются различные феномены объединяющей жизни? Психолог мог бы сказать, что они отражают финальное и успешное утверждение той высшей формы сознания, которая боролась за свое преобладание на протяжении всего мистического пути.
Глубочайшие и богатейшие уровни человеческой личности теперь достигают света и свободы. Самость человека, как бы, создается заново, трансформируется и становится объединенной; и, вместе с прекращением душевных потрясений, сила освобождается для новых целей.
«Начало мистической жизни, — говорит Делакруа, — вводит в жизнь индивида или группы такие состояния, которым можно дать определенные характеристики, образующие, так сказать, особую психологическую систему.
Выражаясь в подобных терминах, можно говорить, что происходит подавление ординарных аспектов личности и по мере развития этой системы утверждается новая личность, обладающая новым методом чувствования и действия.
Результатом ее роста является трансформация личности; примитивное сознание Эго отбрасывается и заменяется на более широкое сознание; происходит полное исчезновение чувства своего «Я» в Божественном и замена ограниченной самости на Божественную Самость».
Мы даем философское содержание этой концепции для того, чтобы говорить дальше о том, что человек в этом состоянии всеединства, с помощью замены «примитивной» самости на божественное начало, достигает, наконец, подлинной свободы, «входит в плодотворность первоистоков реальности».
Так этот человек открывает новые пути для протекания в себе этой триумфально движущейся силы, которая является самой сущностью реальности; она пересоздает заново его сознание, и в благодатности этой тотальной регенерации «трансплантирует душу в ту Универсальную Жизнь, которая не чужда нам самим».
С помощью установления контакта с этой универсальной жизнью, с этим «исполненным энергии словом Бога, которое не содержится ни в чем» — из этого глубокого уровня бытия, на который переходит человек, вырастает новая, полностью адаптированная к этому уровню личность — в ней проявляется необычайная сила, нерушимый покой и та сила справляться с любыми обстоятельствами, которая является одним из наиболее характерных признаков объединяющей жизни.
«Это скрытая и существующая всегда личность высшего типа», которая выдает на поверхность обычной самости постоянную и настойчивую информацию о ее бытии на каждой стадии мистического роста, — эта вечная и подлинная самость сейчас сознательно проявляет свое предназначение и, наконец, начинает полностью быть.
В своем путешествии через «темную ночь души» эта подлинная самость завоевывает и захватывает последние непокорные элементы характера.
Нет больше ограничений для любых действий и для глубочайшего восприятия, для всемогущей интуиции Абсолюта; нет больше зависимости от непредвиденных случайностей в различных психических состояниях, возникающих при созерцании и экстазе.
Анима и анимус объединяются. Мистик, наконец, разрешает парадокс Стивенсона, и теперь в нём нет двойственности, а только единое.
2. Я полагаю, мистик, описывая эти состояния, будет передавать это своими собственными словами и выражениями, которые находятся за пределами психологии.
Он будет говорить, что его связь с трансцендентной реальностью, его соединение с Богом, сейчас, наконец, полностью установилось и что его душа сейчас полностью пронизана этим, подобно тому, как море пропитывает губку, — тем океаном любви и жизни, которого он достиг.
«Да, я живу, — не я сам, а Бог во мне». Он осознает, что сейчас он проходит процесс последнего освобождения от любой нечистоты, от разделенности, отдельности и становится, пользуясь мистическими выражениями, «тем, что он видит».
По словам суфийского поэта, теперь мистическое путешествие ведет уже не только к Богу, но в Бога. Он достигает здесь и сейчас того состояния, к которому магнит Вселенной притягивает всех живых существ.
Идя через чередующиеся периоды радости и мучений, по мере того как его духовная сущность пробуждается, обретает силу и проходит через испытания в огне любви и страдания, он внутренне осознает, что движется к определенной цели.
И, если он действительно великий мистик, он также осознает, что эта цель является не столько актом познания, пусть даже интенсивного, ликующего и возвышенного, сколько достижением новых условий бытия, достижением исполнения и свершения той любви, которая непоколебимо и непреклонно заставляет его быть тем, чем он есть.
Можно сказать, используя образ алхимиков, что огонь любви проделывает свою работу: мистическая «ртуть» мудрости — это скрытое сокровище, этот кусочек подлинной реальности в нём — полностью трансмутирует «соль» и «серу» ума и чувств. И белый камень озарения, эта величайшая драгоценность, будет обретен в алхимическом тигле.
Итак, великое делание завершено, последние несовершенства преодолены, и внутри себя найден «благородный эликсир» — золото духовной человечности.
Мы уже говорили, что мистик внеличностного типа — искатель трансцендентного Абсолюта — имеет склонность описывать свои искания на языке обожествления.
Объединяющая жизнь неизбежно значима для него, так же, как и для всех, кто ее достигает, как нечто, что бесконечно превосходит всю сумму отдельных ее признаков; как нечто, что обычный человек не может даже надеяться понять.
Приходя к этому, мистик провозглашает, что он теперь становится «частью Божественной Природы», достигнувшим плодов реальности. Отныне мы «только лишь наблюдаем «то, что есть», и учение об обожествлении является естественным и логическим результатом стремления к этой цели.
«Кто-то может спросить, — говорит автор «Theologia Germaniса», — что значит быть частью Божественной Природы, или быть Богоподобным человеком (буквально: uergotter, «обожествленным»)? Ответ таков: это тот человек, который озарен и наполнен Вечным Божественным Светом, кто воспламенен Вечной Божественной Любовью, — это обожествленный человек, ставший частью Божественной Природы».
Конечно, слово «обожествление» не является научным термином. Это — метафора, средство художественной экспрессии, пытающейся передать тот трансцендентный факт, который находится полностью за пределами человеческого понимания и у которого нет эквивалента в человеческой речи; тот факт, о котором Данте, когда он видел святых, как лепестки вечной розы, говорил, как о «скрытом тенью».
Поэтому, мы можем знать не само бытие Бога, и даже не большую часть его. Утверждение же о том, что душа становится единой с Богом, может передать нам лишь экстатическое впечатление, но никогда не может дать точной информации, за исключением, конечно, тех редких индивидов, которые сами переживали эти высшие состояния, принимая это утверждение, как истину.
Предельно ясный взгляд на вещи и внимательность в чувствах (исключающие пантеистические интерпретации и дающие отпор обвинениям в том, что мистики-экстремисты проповедуют уничтожение своего «Я», считая себя, при этом, эквивалентными Богу), оставляют нас без всяких сомнений в том, что мистики в этом достигают вполне конкретного переживания, естественного для тех, кто достиг высших уровней духовной витальности.
Такие выражения употребляются преимущественно теми мистиками, для которых реальность является скорее местом или состоянием, а не личностью и которые одобряют в описании ранних стадий своего путешествия к Богу такие символы, как возрождение или трансмутация.
Прямые и откровенные выражения созерцателей этого типа, относящиеся к обожествлению, породили больше неприязни среди тех, кто не является мистиком, чем любые другие учения или методы практики.
Это, конечно, легко, ограничивая самого себя своими поверхностными ощущениями, назвать такой язык богохульственным, и трудно сопротивляться большому соблазну так и сделать. Тем не менее, будучи правильно понятым, это учение оказывается лежащим в сердце не только всякого мистицизма, но и большей части философских учений и большинства религий.
Оно доводит свой первый принцип до его логического завершения. Христианский мистицизм, по словам Делакруа, возник из «спонтанного и полудикого стремления к обожествлению, которое содержат в себе все религии».
Восточное христианство также восприняло этот мистицизм и выразило его в своих обрядах. Правда, трудно понять, почему мы должны заклеймить словом «полудикий» изначальный человеческий инстинкт к реализации своего предназначения. «Плоть Божья обожествляет меня и служит мне пищей, — говорит Симеон Метафраст, — она обожествляет мой дух и питает мою душу неким непостижимым образом».
Христианские мистики оправдывают это учение об обожествлении человека, представляя его, как необходимое последствие воплощения — принятие Богом человеческой формы. В поддержку этого аргумента они ссылаются на авторитет отцов церкви. «Он стал человеком для того, чтобы мы могли стать Богом», — говорит св. Афанасий.
«Я слышал, — говорит св. Августин о своем периоде жизни, предшествовавшем обращению, — Твой голос, взывающий ко мне свыше: «Я — Пища тех, кто полностью вырос; расти и тогда ты станешь питаться Мною. Это не превратит Меня в тебя, подобно тому, как ты превращаешь пищу в свою плоть, но, таким образом, ты сам превратишься в Меня».
Экхарт лишь излагал точку зрения отцов церкви, когда он писал: «Господь наш говорит каждой живой душе: «Я стал человеком для тебя. Если ты не станешь Богом — ради меня, — ты плохо поступишь по отношению ко мне».
Если мы предположим, что мистики всегда достигали цели своего поиска, то, я думаю, мы должны также и предположить, что такое достижение порождало трансмутацию их самости в то состояние, которое они, пытаясь использовать язык, и называли «обожествлением».
Необходимость такой трансмутации содержится уже в первой их предпосылке: законе, гласящем, что «мы видим то, чем мы есть, и мы есть тем, что мы видим».
Экхарт, у которого язык обожествления принял свои наиболее экстремальные формы, оправдывал его необходимость так: «Если, — говорил он, — я познаю Бога непосредственно, то я должен полностью становиться Им, и Он — мной. Так эти «Он» и «Я» становятся единым «Я».
Бог, как говорил св. Августин, — это Страна души. «Это ее Дом», — говорил Рейсбрук. Мистик, пребывая в объединяющем состоянии, живет в своей родной стране; не как чужак, исследующий эту страну, а как возвратившийся изгнанник, полностью сейчас отождествившийся с этой страной, ставший частью ее, но сохранивший, при этом, свою личность.
Как никто не знает дух Англии лучше самих англичан — а они знают этот дух интуитивным соучастием в нём, слиянием с ним, а не с помощью мысли, — так же никто не знает лучше, чем сами «обожествленные» тайны бытия Бога.
Это то знание, которое достигается только лишь участием; проживанием жизни и дыханием в атмосфере «соединения с тем Светом, с помощью которого они могут видеть и который они видят».
Это одно из тех гражданских прав, которое не может быть даровано искусственно. Поэтому, важно, что сами мистики могут рассказать нам о своей жизни в самых недрах реальности; и мы должны воспринять их сообщения без предубеждения, какими бы трудными для понимания ни казались их высказывания.
Первое, что вытекает из этих сообщений, из того выбора символов, которые мы находим в этих сообщениях, — это то, что великие мистики обеспокоены тем, чтобы любыми способами донести истину до нас, и что под обожествлением они имеют в виду вовсе не надменную цель своего отождествления с Богом; но это обожествление является переливанием их самости в Его самость и обретением доступа к новому порядку жизни, столь высокому и настолько пребывающему в гармонии с реальностью, что он может быть назван только лишь божественным.
Снова и снова они уверяют нас, что личность не утрачивается, а становится более реальной. «Когда, — говорит св. Августин, — я буду оставаться верным Тебе всем моим существом, тогда не будет во мне ничего, что страдало бы и тяжко трудилось; и тогда моя жизнь станет действительной жизнью, бытием, всецело наполненным Тобой».
«Моя жизнь будет действительно настоящей жизнью», потому что она «полна Тебя». Достижение реальности и обожествление — это теперь одно и то же; это неизбежно, поскольку мы знаем, что только божественное реально.
Мехтхильда из Магдебурга и после нее Данте, видели Божество, как пламя или как огненную реку, которая наполняла собой Вселенную; а «обожествленые» души святых — как пылающие искры в этой реке, сверкающие в этом пламени, единые с ним, но, в то же время, отдельные.
Рейсбрук также говорил, что «каждая душа подобна живому углю, который зажжен Богом в сердце Его Бесконечной Любви». Образ этого огня видели многие мистики — это был в особенности впечатляющий символ того трансцендентного состояния, которое они пытались описать.
Не стоит смущаться наличием облаков неведения, скрывающих истину, — они будут пронизаны до самой их сердцевины, где будет найдена цель: тот несозданный и наполняющий энергией огонь, который вел сынов Израиля через ночь.
Намеренным обращением к параллелям с такими великими внеличностными силами — огонь, тепло, свет, вода, воздух — авторы мистических трактатов показывают свою способность передать воспринятый ими аспект Божественного и участия в нем преображенной души, которое личностный язык, сам по себе, не способен передать.
Так Бёме, пытаясь описать единство между словом и душой, говорит: «Я дам вам земное подобие этого. Наблюдай светящийся раскаленный кусок железа, который сам по себе черный и темный, и огонь, который проявляется и светит через это раскаленное железо, которое само начинает светиться.
Железо не перестало быть железом, оно остается всего лишь железом. Источник огня тоже остается самим собой — он не вбирает в себя железо, но он проникает в железо и светит теперь через него. Это такое же железо, как было и до того, само по себе свободное от чего-либо, как и источник огня.
Так же и душа по отношению к Божеству: Божество проявляет себя через душу и сияет в душе, в то время как душа не может постигать всё Божество, — это оно, Божество, постигает душу, но не изменяет ее (и она не перестает быть душой) но лишь дает ей божественный источник Величия».
Почти такой же образ обожествления был использован за пять сотен лет до Бёме, Ричардом святым Виктором, мистиком, которого Бёме вряд ли мог читать.
«Когда душа погружается в огонь божественной любви, — говорил он, — она, подобно нагреваемому железу, сначала утрачивает свою черноту, а затем накаляется до белизны, сама становясь, как огонь. Наконец, она плавится, становится жидкой и утрачивает свою первоначальную природу, превращаясь в совершенно другое качество бытия».
«Так же, как есть различие между холодным железом и железом горячим, — говорит он дальше, — таково же различие между душой в обычном состоянии и душой, которая начинает нагреваться, и таково же отличие последней от той души, которая раскалена божественной любовью».
Другие созерцатели говорят, что обожествленная душа преображается, когда ее затопляет несозданный свет; это подобно полену, пылающему в печи и превращающемуся в подобие самого Огня.
«Эти души, — говорит божественный голос св. Екатерине из Сиены, — брошены в печи Моего милосердия; и это не часть их воли, проявляющейся наружу, но всё в них воспламеняется при этом Мною, подобно полену, полностью сгоревшему в печи, и нет такого человека, который мог бы вытащить его для того, чтобы погасить, потому что оно уже стало огнем.
Также, никто не может схватить эти души или оттянуть их от Меня, потому что они уже стали одним со Мною через мою благодать, и я уже никогда не заберу Себя у них, так же как и в случае тех, кого Я веду на пути к совершенству».
Для наиболее тонких и искусных описаний объединяющего обожествленного состояния, понимаемого, как утрата самого себя в «Великом Океане» Бога, мы должны обратиться к великому гению Рейсбрука.
Только он, избегнув всех ловушек, смог передать — в той мере, в какой мы это можем воспринять, читая его, — настроение той несравнимой ни с чем радости, которая находится за пределами всего того, что может представить себе человек.
Благоговение и восторг, теологическая глубина и сильный психологический инсайт выражены им с потрясающей простотой. Мы слушаем сообщение того, кто сам слышал «приглашение любви», которое «влекло души по направлению к Единому» и говорило: «Возвратись домой».
Смиренная восприимчивость и кроткая готовность к самоисчезновению были у Реисбрука, так же как и у всех великих мистиков, а это есть врата Града Божьего.
«Поскольку они отказались от самих себя во имя Бога во всём — в действиях, в страданиях, в оставлении всего, — говорит он об обожествленных душах, — они обрели ненарушимый покой и внутреннюю радость, утешение и спасение, которые мир не способен разделить; и нет в этом какого-либо притворства для человека, который видит его и понимает это, как славу Божью.
Более того, такие столь обращенные вовнутрь и просветленные люди будут находиться впереди остальных, благодаря своему внутреннему видению, доступному им всегда, когда бы они того ни пожелали, и Любви Бога, которая влечет и ведет их к Единству; они видят и чувствуют, что Отец и Сын посредством Святого Духа отхватывают собой и Всех Других и влекут их своей вечной любовью к себе назад, к единству с Их Природой.
Так это единство всегда зовет к себе и приглашает в себя всё, что Оно породило, с помощью исходящей из него самого благодати.
Эти просветленные люди обладают свободным духом, возвышаются над обычным здравым смыслом в чистом и лишенном образов видении, где обитает вечный и неописуемый призыв Божественного Единства; и с этим, лишенным образов, чистым пониманием они следуют через любую работу, через любые упражнения, через все вещи, пока не достигают вершины своего духа.
Их чистое понимание пропитано Вечным Сиянием, так же, как воздух пронизан солнечным светом. И их чистая, возвышенная воля трансформируется и пропитывается безмерной любовью так же, как огонь проникает в железо, нагревая его.
И чистая, возвышенная память ощущает себя пребывающей в полном отсутствии всякого образа. Так над рассудком и разумом всякий образ соединяется тройственным способом с Вечным Образом, который является источником его бытия и его жизни...
И хотя, в соединении с Богом, посредством его милости, благодати и возвращающей нас домой любви, сотворенное не становится самим Богом, то и сотворенное существо, в своем направленном внутрь созерцании, ощущает различие и нетождественность себя и Бога.
И, поскольку это единство находится за пределами понимания, то та разнообразная деятельность, которую совершает Бог на небесах и на земле, навсегда остается скрытой от духа.
Однако, Бог дает самого Себя таким, каков Он есть, с ясным распознаванием, — Он дает Самого Себя в «самой сокровенной сущности души, где силы души преобладают над разумом и где в своей простоте они и претерпевают божественную трансформацию.
Всё это наполняюще и переполняюще для духа, чувствующего себя единым с истиной, единым в обладании этим богатством и единым в своем соединении с Богом. Тем не менее, именно в этом проявляется сущностная склонность духа к движению вперед.
В этом и состоит различие между бытием души и Бытием Бога; и это высшее и самое окончательное различие, которое мы способны почувствовать».
«Когда любовь несет нас выше всех вещей и за пределы их, — говорит он в другом месте, — выше чем в свет, в Божественную Тьму, в которой мы подвергаемся воздействию Вечного Слова, которое является образом Отца и преображаемся им; и подобно тому, как воздух пронизывается солнцем, так мы, в бездеятельности духа, обретаем Непостижимый Свет, обнимающий нас и пронизывающий нас.
И этот Свет является не чем иным, как бесконечным смотрением и видением. Мы наблюдаем то, что мы есть, а мы есть то, что мы наблюдаем, поскольку наша мысль, жизнь и бытие возвышается в простоте и делает нас едиными с Истиной, которая и есть Бог».
Здесь личностный аспект Абсолюта кажется сведенным к минимуму, в то время как всё, что мы ценим в личности — любовь, деятельность, волю, — остается неуничтожаемым.
Кажется, что мы пойманы видением образов, которые находятся за пределами категорий человеческого ума, для созерцания чего-то иного — нашего дома, нашей надежды, наших страстей, завершения нашей личности и сущности того, чем всё это является.
Так, в бесконечном созерцании, в пребывании в сущности добра, истины и красоты можно найти сущность этих прекрасных видений, этого соучастия в вечности, «всех вещей, самых приятных и желанных, всех вещей, наиболее любимых теми, кто их имеет», которые теология преподносит нам, как цели души.
Те мистики метафизического типа, которые имеют склонность использовать такие внеличностные символы, часто видят в объединяющей жизни привкус прекрасного видения: вхождение здесь и сейчас в ту абсолютную жизнь внутри Божественного Бытия, в которой будут жить все совершенные духи, когда они смогут отбросить ограничения плоти и снова войти в то божественное предназначение, для которого они были созданы.
Для таких мистиков «обожествлённый человек» в добродетели своего гения, пребывающего в трансцендентной реальности идет впереди всей человеческой истории и достигает той формы сознания, которую другие люди узнают только после завершения своей земной жизни.
В «Книге истины» Сузо использует прекрасное поэтическое сравнение между жизнью благословенных духов, пребывающих в океане божественной любви, и той приближающейся к этому жизни, которая проживается на земле теми мистиками, которые отрекаются от всего личностного и соединяют свою волю с вечной истиной.
Здесь мы находим один из лучших — хотя и один из многих возможных — ответов на древнее, но, вероятно, бессмертное обвинение мистиков в том, что они учат о тотальном уничтожении личности, как конечной цели их исканий.
«Господи, скажи мне, — говорит Сервитор, — что остаётся для благословенной души, которая полностью отрекается от самой себя?» Истина отвечает: «Когда добродетельная, исполненная веры душа, служащая мне, вступает в радость Господа своего, она становится опьяненной богатствами обители Бога, ощущая — только в невыразимой степени больше — то, что чувствует опьяненный человек.
Он забывает сам себя, он больше не осознает свою самость, утрачивая себя в Боге, и становясь единым с Ним духом, как капля воды, которая растворяется в большом количестве вина. Подобно тому, как такая капля исчезает, приобретая цвет и вкус вина, так происходит и с теми, которые оказываются полностью погруженными в благодать.
Неописуемым образом все человеческие желания покидают их, они поднимаются над самой своей сущностью и погружаются в божественную волю. Если же это происходит иначе, оставляя в человеке нечто человеческое, что не поглощается, то тогда должны были бы быть ложными те слова Писания, которые утверждают, что Бог должен быть всем во всём.
Существо человека остается, но в иной форме, в иной славе, в иной силе. И всё это является результатом полного и законченного отречения...
В этом ты найдешь ответ на свой вопрос; истинное отречение и настоящее погружение человека во власть божественной воли в ограниченном мире является лишь имитацией и упрощенной формой того самоотречения, которое бывает у по-настоящему осененного благодатью — того, о котором говорит Писание; в этой имитации происходит приближение к той модели, согласно которой человек, в большей или меньшей мере, соединен с Богом и становится, так же в, большей или меньшей мере, единым с Богом.
Запомни хорошо, что сказано о том, кто обрел благодать; они лишаются всякой личной инициативы , которая изменяется у них в иную форму, иную славу, иную силу. Чем является эта иная форма, если не самой божественной природой, божественным бытием, в которое вливают себя те, кто осенен благодатью, и которое само вливает себя в них, становясь одним с ними?
И чем еще может быть эта иная слава, если не бытием озарённого, сиянием в этом недостижимом свете?
И чем может быть эта иная сила, если не соединением с божественной личностью, что и дает человеку божественную силу и божественную власть, которыми он может достичь всего, что относится к его осенённости благодатью, и пропустить мимо себя всё, что противоречит этому?
И, поскольку всё это именно так, то, как сказано, человек идет дальше за пределы своей самости».
Пятнадцатое августа две тысячи двенадцатого года = 519 = В России начинает просыпаться Великий Дух = Вам необходимо стереть кармические записи на ауре = Воля сердца + мудрость сердца + любовь сердца = Высшая ценность отношений - аромат любви = Дайте мне точку опоры , и я переверну весь мир = Знания есть энергия, есть высокие вибрации = Каждому придётся встретиться с выбором = Надо развивать мозг, чтобы уничтожить страх = Необходимо вести просветительскую работу = Необходимо понять цифровой Код Вечности = Простись с победой и поражением и найди радость = С невежеством не спорят, ему сочувствуют = Тройная энергия: мысли, желания и действия = У вас есть сила перезаписать человеческий геном = Умейте не сломаться под чередой испытаний = Усталость тела не должна мешать работе мысли = Что такое "избранный"? - это ответственность = Чтобы познать человека, нужно его полюбить = Это любовь, которая имеет мужество быть
Пятнадцатое августа две тысячи двенадцатый год = 522 = Быть проводником: раздавать тепло и свет кругом = Видимая трансмутация физической оболочки = Воссоздание в душе человечской частоты любви = Всё гениальное просто - всё тайное станет явным = Идти вперёд и не сдаваться - и ты достигнешь цели = Изучение вчерашнего - завтрашняя мудрость = Исследователь неизвестного - это творец нового = Липка ткань злобы. Трудно отмыть от нее ayру = Любовь равнозначна Божественному Источнику = Матрица души человека - это определённое число = Межпространственная школа Крайона приглашает = Мы заменили программу смерти на программу жизни = Находиться в состоянии экстаза и блаженства = Необходима уборка и восстановление телесного храма = Нужно оторваться от поля низких вибраций = Определить своё место в великой схеме творения = Поступай так, чтобы не нарушать равновесия = Преуспевший же в этом пусть будет главой всему = Призываем к углублению чистоты помыслов = Сегодня - день любви. Я дарю и принимаю любовь = Серебряный голос колокольчика прозвучал = Стать со-творцом собственной реальности = Судьба - это не дело случая, а результат выбора = Учись проявлять доброту и сострадание = Человечество страдает от собственного невежества = Я пожинаю урожай мудрости моей свободной воли
15.08.2012 (пятнадцать миллионов восемьдесят две тысячи двенадцать) = 701 = В индусской философии главным пороком человека названо невежество = Давайте успокоим наше сознание - то зеркало, в котором отражается Бог = Жить на Земле - значит входить в активное содействие с трудом Единого = Знания ( передача их) не приемлют наскока и скоропалительности = Моя осознанность позволяет расцвести семенам творения = Начать следующий день с красной строки. Это новое рождение = Не надевай то, что модно, а надевай то, в чём хорошо себя чувствуешь = Нет ничего в мире труднее прямодушия и нет ничего легче лести = Предстоит рутинная работа по достижению поставленной цели = Пусть вашим путём будет управлять вежливость и самообладание = Разум в сочетании с любовью к высшему добру ведёт к мудрости = Соединить три аспекта Бога: волю, любовь, мудрость в единое целое = Соединить три мировые святыни: волю, любовь, мудрость = Уголка (личного спасения) на планете просто нет и не может быть! = Упустить шанс - это проявить неблагодарность к судьбе = Учиться делать выбор, принимать качественные решения = Цари земные должны быть дисциплинированными царями духа = Энергия фокусируется внутренним состоянием души
Пятнадцатое августа две тысячи двенадцатый год = 522 = Быть проводником: раздавать тепло и свет кругом = Видимая трансмутация физической оболочки = Воссоздание в душе человечской частоты любви = Всё гениальное просто - всё тайное станет явным = Идти вперёд и не сдаваться - и ты достигнешь цели = Изучение вчерашнего - завтрашняя мудрость = Исследователь неизвестного - это творец нового = Липка ткань злобы. Трудно отмыть от нее ayру = Любовь равнозначна Божественному Источнику = Матрица души человека - это определённое число = Межпространственная школа Крайона приглашает = Мы заменили программу смерти на программу жизни = Находиться в состоянии экстаза и блаженства = Необходима уборка и восстановление телесного храма = Нужно оторваться от поля низких вибраций = Определить своё место в великой схеме творения = Поступай так, чтобы не нарушать равновесия = Преуспевший же в этом пусть будет главой всему = Призываем к углублению чистоты помыслов = Сегодня - день любви. Я дарю и принимаю любовь = Серебряный голос колокольчика прозвучал = Стать со-творцом собственной реальности = Судьба - это не дело случая, а результат выбора = Учись проявлять доброту и сострадание = Человечество страдает от собственного невежества = Я пожинаю урожай мудрости моей свободной воли
15.08.2012 (пятнадцать миллионов восемьдесят две тысячи двенадцать) = 701 = В индусской философии главным пороком человека названо невежество = Давайте успокоим наше сознание - то зеркало, в котором отражается Бог = Жить на Земле - значит входить в активное содействие с трудом Единого = Знания ( передача их) не приемлют наскока и скоропалительности = Моя осознанность позволяет расцвести семенам творения = Начать следующий день с красной строки. Это новое рождение = Не надевай то, что модно, а надевай то, в чём хорошо себя чувствуешь = Нет ничего в мире труднее прямодушия и нет ничего легче лести = Предстоит рутинная работа по достижению поставленной цели = Пусть вашим путём будет управлять вежливость и самообладание = Разум в сочетании с любовью к высшему добру ведёт к мудрости = Соединить три аспекта Бога: волю, любовь, мудрость в единое целое = Соединить три мировые святыни: волю, любовь, мудрость = Уголка (личного спасения) на планете просто нет и не может быть! = Упустить шанс - это проявить неблагодарность к судьбе = Учиться делать выбор, принимать качественные решения = Цари земные должны быть дисциплинированными царями духа = Энергия фокусируется внутренним состоянием души
из нижней части ствола выросли 2 побега дикой груши (у неё горькие плоды и колючки на ветках)!
Есть кадры места само прививки, яблоня ожила, пошла в рост, это яблоко первое!
Мода на ретро и винтаж идти на убыль, похоже, не собирается. Модный фотограф Алекси Любомирски сделал фотосъёмку для немецкого Vogue (август 2012) в упомянутом «нестареющем» стиле.
Модель: Тони Гарн.
На берегу реки Десны,
Часов так в восемнадцать!
Обмыть пришли ученики,
Чтоб выпить, разгуляться!
Сегодня праздник, выпускной,
Закончилась учёба!
Не взяли мы тогда гармонь,
И так было не плохо!
Ведь не до песен было нам,
Напилися как зюзи!
Давай пойдём братва нырять,
Вы что, сдурели люди!
Один был трезвый среди нас,
Ему за всё спасибо!
Кому то кто-то съездил в глаз,
Отметили день лихо!
Меня он спас, когда тонул,
Нырнул я всё же в реку!
Ещё б немного потонул,
Спасибо человеку!
Как хорошо, сейчас не пью,
Поверил в жизнь за гробом!
К Христу дорогою иду,
Ведь мир в душе, лишь с Богом!
Часов так в восемнадцать!
Обмыть пришли ученики,
Чтоб выпить, разгуляться!
Сегодня праздник, выпускной,
Закончилась учёба!
Не взяли мы тогда гармонь,
И так было не плохо!
Ведь не до песен было нам,
Напилися как зюзи!
Давай пойдём братва нырять,
Вы что, сдурели люди!
Один был трезвый среди нас,
Ему за всё спасибо!
Кому то кто-то съездил в глаз,
Отметили день лихо!
Меня он спас, когда тонул,
Нырнул я всё же в реку!
Ещё б немного потонул,
Спасибо человеку!
Как хорошо, сейчас не пью,
Поверил в жизнь за гробом!
К Христу дорогою иду,
Ведь мир в душе, лишь с Богом!